Оставить на память (СИ)

— Твоя подруга, Анна. Она связалась со мной и рассказала, что услышала во время вашего разговора, как ты говорила с кем-то и назвала имя няни, — он поморщился и тряхнул головой, прогоняя последние остатки ненависти к той, кто уже не мог причинить им вреда. — Мы проследили самолёт Крестовского, которым Влад уже пользовался, чтобы прилететь в Лондон. Тогда я всё понял. Полковник дал свой джет при условии, что я возьму его с собой. А Томас смог передать, на какой машине вас увезли. Дорога здесь одна, мы бы не смогли вас пропустить. Ника… — его голос сорвался, — если бы я не успел… если бы я вас потерял…

Она прижала Генри к себе, давая пролиться его слезам. Тело Войта содрогалось от молчаливых рыданий и всхлипов. Он припал к её шее, позволяя своему страху вылиться сполна. А что, если бы он и вправду не успел? Что, если бы он лишился их, как уже однажды лишился своего брата? Ника гладила его по голове, тихо говоря ему слова любви, и чувствовала, как Генри постепенно успокаивается. Когда он затих, она прошептала едва слышно:

— Он мёртв?

Как ей показалось, ответ она ждала целую вечность. Генри, выдохнув, взглянул ей в глаза и улыбнулся.

— Вы свободны.

Эпилог

Аня затянулась сигаретой, глубоко вдохнув ядовитый дым и, выдохнув в окошко, руками попыталась избавиться от едкого дыма. Затем потушила об пепельницу сигарету и осмотрела белое платье, не остался ли на нём пепел. Смахнув с кружев невидимые пылинки, она выпрямилась и подошла к зеркалу над раковиной.

— Это последняя… — она внимательно осмотрела своё отражение, перехватив взгляд Ники. — Ну, может, предпоследняя. Пыталась бросить ради Паши, но когда поняла, что с тобой что-то случилось, снова задымила как паровоз. Это всё…

— Нервное, понимаю, — улыбнулась Ника. — Но теперь тебе не о чем тревожиться.

Церемония прошла час назад в саду особняка эпохи Тюдоров. Всё было украшено так, как они планировали ещё в свой первый приезд — розы, эвкалипт, хрусталь… Анна, как и положено невесте, излучала элегантность и скромность и, подойдя к алтарю, протянула руку счастливому жениху. Ника, как подружка невесты, одетая в узкое атласное платье цвета шампань, держала скромный букет невесты, пока шла церемония, и поглядывая время от времени на сидящих во втором ряду Генри и Марго.

Аня глянула в окошко, будто высматривая что-то в саду.

— Мне охрана сказала, что они только что выволокли очередного журналюгу. Как они только прознали про вас? Три месяца прошло, вас уже должны были снять с повестки дня. Вон, у Мадонны новый роман с двадцатилетним, а они всё не могут оставить вас в покое.

Её подруга постаралась обезопасить своё торжество от папарацци, как только узнала, что Ника и Генри всё-таки будут присутствовать на празднике.

После того, что произошло три месяца назад на шоссе Е06 в Норвегии, поднялась нешуточная шумиха, которая не могла окончиться по сей день. Многочисленные свидетели утверждали о перестрелке с участием известного актёра Генри Войта. Кто-то даже снял издалека и выложил в сеть тот момент, когда он получил пулю. Но никто не видел как он стрелял, поэтому никаких обвинений ему не предъявляли. Он пошёл свидетелем. С согласия Ники Генри рассказал всё, от начала до конца, утаив разве что то, кто на самом деле убил Влада Тарасова. Но полковника и Алекса всё-таки арестовали. Правда, серба довольно быстро выпустили по неизвестным причинам, не предъявив ему никаких обвинений. Войт даже подозревал, что связи Алекса простирались дальше, чем он говорил, что позволило ему избежать наказания.

А вот полковника Смита продержали в застенках два месяца, пока однажды Ника и Генри не узнали, что он чилит на каком-то тропическом пляже. Как он написал "залечивает раны в приятной компании". Кто помог ему выйти, он не сказал, только поблагодарил Войта за последнее в его жизни приключение.

— Он что, умирает? — спросила Ника. Но Генри только пожал плечами.

С самого начала пресса не давала им покоя, и Ника на себе ощутила ярмо пойманной в свет фонаря дичи. Когда её, побитую словно собаку, доставили в одну из Норвежских больниц, взявшиеся из ниоткуда журналисты, атаковали со всех сторон. Ослепляющие вспышки камер, выкрики, шум — всё это обрушилось на них, стоило им выйти из машины скорой помощи. Ни просьбы врачей держаться подальше, ни помощь охраны не спасали от назойливости прессы. Кто-то даже умудрился проникнуть в палату Ники и заснять её, спящую, обвешанную трубками и проводами.

Мардж, беспокоясь, бесконечно звонила на номер сына и в конце концов сама прилетела, чем немало разозлила персонал больницы, которые не поверили, что она мать Генри Войта, пока сам Войт не спустился в фойе и не подтвердил, что эта женщина та, за которую себя выдаёт.