Осторожно, яд!

– Рэндол напоминает ласковую змею, – с беспечной улыбкой пояснила Стелла. – Весь такой льстивый и вкрадчивый, но с ядовитым жалом.

В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Бичер.

– Мистер Рэндол Мэтьюс! – объявил он.

Глава третья

– Черт возьми! – воскликнул Гай.

На пороге появился ухоженный молодой человек красивой наружности. На секунду задержавшись в дверях, он с легкой насмешливой улыбкой окинул взглядом собравшихся родственников. Одежда вновь прибывшего отличалась безупречным вкусом, о чем свидетельствовала каждая деталь, подобранная с придирчивой трепетностью. Цвет рубашки идеально гармонировал с шелковыми носками и дорогим галстуком, являя собой настоящее произведение искусства. Фигура молодого человека отличалась элегантностью: на руках – аккуратный маникюр, иссиня-черные волосы уложены волнами волосок к волоску, а сияющие ослепительной белизной ровные зубы могли служить прекрасной рекламой зубной пасты. Совершенному облику мешали слишком тонкие губы, время от времени складывающиеся в неприятную саркастическую усмешку, но этот недостаток компенсировали прямые брови и обрамленные длинными ресницами сияющие глаза удивительного цвета. Темно-синие, очень внимательные, наполовину прикрытые полуопущенными веками, они время от времени становились беспокойными и настороженно вспыхивали. Но сейчас, рассматривая родственников, эти чудесные глаза улыбались, а их взгляд оставался безмятежным и ясным.

– Как же мне повезло! – пропел он медовым голосом. – Надо же, и моя любимая тетушка Гертруда, и прелестная кузина Дженет – все в сборе! – С поистине кошачьей грацией он подошел к миссис Лэптон и наклонился, чтобы поцеловать руку. – Милая тетя, в этой шляпке вы неотразимы.

– Правда? Ты действительно так считаешь? – бесцветным голосом поинтересовалась миссис Лэптон.

– Мое мнение по поводу вашей шляпки неизменно в течение многих лет, – любезно заверил Рэндол, направляясь к мисс Мэтьюс. – Ничего не говорите! Сам вижу, как здесь рады меня видеть. Ваши выразительные лица так и сияют счастьем. – Его критический взгляд задержался на Стелле. – Согласен, дорогая кузина, платьице миленькое, чего не скажешь о платке. Мало того, что такой оттенок серого совершенно не сочетается с твоим туалетом, так он еще и завязан безобразно. Позволь, моя радость, я покажу, как это делается.

– Благодарю, я не нуждаюсь в помощи! – Стелла резко оттолкнула протянутую руку.

– Да ты терпеть меня не можешь, верно? – улыбнулся Рэндол. – А, и ты здесь, Гай! Как поживаешь, малыш-кузен?

Гай, не выносивший подобного обращения, метнул на Рэндола сердитый взгляд.

– Полагаю, ты уже слышал известие о дядиной смерти? – холодно осведомилась миссис Лэптон. Дама кипела гневом, не успев прийти в себя после двусмысленного комплимента племянника.

– Да! – живо откликнулся Рэндол. – Вы, разумеется, заметили траурную ленту на рукаве. Я неизменно соблюдаю все условности. – Он с добродушным видом огляделся по сторонам. – Ну а теперь признавайтесь, на чьей совести смерть дядюшки? Или сами не знаете?

Заданный небрежным тоном вопрос произвел эффект разорвавшейся бомбы, и в комнате установилась напряженная тишина. Похоже, Рэндол достиг желаемой цели.

– Не вижу ничего забавного, – сурово заметила миссис Лэптон. – И вообще, сейчас не самое подходящее время для шуток в дурном тоне.

Глаза Рэндола расширились от изумления:

– Милая тетушка, с чего вы решили, что я шучу?

– Если дядю и отравили, во что я решительно отказываюсь верить, так именно у тебя больше всего мотивов для убийства, – заявила Стелла.

Рэндол достал из золотого портсигара сигарету и не спеша закурил.

– Верно, моя радость. Ты абсолютно права. Только не следует забывать одну мелочь: когда дядя умер, я находился в нескольких милях отсюда. И уж если об этом зашел разговор, можно поинтересоваться, кто пустил «утку» о дядином отравлении?

– Я настояла на посмертном вскрытии, – заявила миссис Лэптон.

– А знаете, я ведь сразу подумал, что такая мысль может прийти вам в голову, – кивнул Рэндол.

– Версия о естественном характере смерти Грегори меня никоим образом не устраивает. Я никого не обвиняю и не хочу напрасно порочить, а только очень удивлюсь, если мои подозрения не подтвердятся.

– Как известно, дражайшая тетушка, вы отличаетесь прямотой суждений, а потому не обидитесь на мою откровенность. Так вот, я нахожу ваше поведение в высшей степени назойливым.

– Неужели?

– И весьма опрометчивым, – с озабоченным видом продолжил Рэндол.

– Меня не волнует…

– Не сказать хуже – откровенно глупым. Впрочем, этого следовало ожидать.

– Если хочешь знать…

– Приобретенный за долгие годы общения с вами опыт дает мне право с уверенностью заявить, что я абсолютно не желаю знать ничего из того, что вы можете сообщить.

Пока миссис Лэптон подыскивала подходящие слова, чтобы дать достойный отпор племяннику, Стелла, сгорая от любопытства, задала давно мучивший вопрос:

– Значит, и ты думаешь, что дядю не отравили?

– Не имею ни малейшего представления, – признался Рэндол. – Этот вопрос интересует меня не больше, чем речи тетушки Гертруды.