Осторожно: карантин!

Но все-таки была у Катрины, помимо прочих разговоров, еще какая-то своя потайная мысль, ради которой она и вытащила Сашу на экскурсию по дому. И, видимо, мысль эта заключалась кое в чем очень, на взгляд Катрины, приятном. Потому что неожиданно Саша почувствовал толчок в бок, дверь открылась, и они двое оказались в весьма миленькой комнатке. Занавески были задернуты, благодаря чему в комнате стоял романтический полумрак. Катрина прильнула всем телом к Саше, потом он почувствовал ее губы на своем лице и понял, что девушка его целует.

– Ты это чего? – прошептал он.

– А ты чего?

– Ты чего задумала?

– Сам не догадываешься? Объяснить? Я могу!

Катрина многозначительно потерлась о Сашу, видимо, намекая, что не прочь, чтобы и он поерзал по ней в ответ.

– Обними меня. Прижми к себе. Да нет же, глупый, сильней! Сильней!

Неизвестно, чем бы все это закончилось, потому что Саша был мужчиной молодым и холостым, а Катрина – девушкой весьма легкодоступной, но тут из другого угла комнаты донесся скрипучий старческий голос.

Катрина громко ахнула:

– Кто здесь!

Это была все та же Эльза Константиновна, которая произнесла:

– Вот лежу тут и думаю, кто же первым обо мне вспомнит. А это ты, Сашок!

Катрина взвизгнула и ринулась к двери. Не прошло и секунды, как ее и след простыл.

– А кто это с тобой был? Что за девушка?

– Катрина.

– Шалава! – с явным удовольствием констатировала бабка. – Как и ее мать! Как вся их семейка! Говорила я Витьке, не женись на проститутке, но разве же он когда-нибудь мать слушал? Залил зенки да и женился на интердевочке!

– О чем вы говорите?

– Не знал, что Ритка раньше валютной проституткой подрабатывала? Ну да, были такие девки, которые с иностранцами за валюту спали. Подсудное, между прочим, дело. Но всех интердевочек КГБ пасло, девки с иностранцами спали, а те им секреты выбалтывали.

– Когда это было! Еще при СССР!

– И что? Если человек смолоду гнилой, так он и с годами лучше не станет. Если в яблочке червячок поселился, сможет яблоко вновь стать целым?

– Нет.

– Вот то-то и оно! Другое дело, что сынок мой тоже тот еще подарочек, ты про своего дядю всего того не знаешь, что я знаю, так что они, можно сказать, друг дружку нашли. Но это их дело, я их судить не вправе, у самой грехов предостаточно. Только вот этого они от меня не получат!

И Эльза Константиновна потрясла в воздухе чем-то похожим на книгу в твердом переплете. Книга, судя по всему, была весьма увесистой, удерживала ее бабка с заметным трудом.

– Пусть даже не надеются получить их от меня!

Внутри книги что-то отчетливо громыхало, и внезапно Сашу осенило, что это может быть такое. Да это же тот самый знаменитый альбом, приобретенный еще дедом Юрой для своей замечательной коллекции. Но одновременно Саша отметил и еще одну вещь, что цвет лица у пожилой женщины какой-то подозрительно красный, прямо свекольный. И дышит она с заметным трудом.

И он с тревогой спросил:

– Бабушка Эльза, вы себя хорошо чувствуете?

Но она, словно и не слышала:

– Пусть даже не надеются! – кричала бабка, явно вся в своих мыслях. – Никому ничего не дам! Ни Петьке! Ни Мишке! Ни Витьке! Витьке тем более не дам! Ничего! Никогда! Ни монетки! Ни соверена! Ни луидора! Ни ду… ду… дуката…

Дыхание у Эльзы Константиновны внезапно прервалось. Рука с зажатым в ней альбомом с монетами упала вдоль тела, а лицо женщины приобрело нехороший белый цвет. Контраст с тем свекольным румянцем, который только что заливал все ее лицо, был тем разительней, что бледность начала переходить в синеву. Происходило это с пугающей быстротой, и Саша подбежал к бабушке.

Схватил за руку, но тут же спохватился, увидев безумный взгляд женщины. Говорить она не могла, дышала и то с трудом, но все же тянула к себе Сашу. Ему стало жутковато, показалось, что бабушка хочет сотворить с ним что-то жуткое. Отчего-то в голову полезли непрошеные мысли о том, что потомственная ведьма не может умереть, покуда не передаст свой дар, он же проклятие, кому-нибудь из близких. Но тут же Саша устыдился, вот тюфяк, испугался пожилой женщины. Да и колдунья женского пола должна была передать свой дар кому-нибудь из девушек. Нечего ему бояться двоюродной бабули.

– Возьми!

И в руки Саше скользнул альбом. Был он тяжеленький, но молодому человеку некогда было его разглядывать.

– Поклянись, – шептала Эльза Константиновна свистящим шепотом, словно ей отчаянно не хватало дыхания. – Поклянись мне! Никому! Ничего! Ни единой монетки!

И тут она внезапно разразилась таким громким кашлем, что у Саши даже уши заложило. Но при этом он с облегчением убедился, что, закашлявшись, старушка стала выглядеть лучше. И бледность ушла, и свекольный румянец не вернулся. Нормальный естественный цвет лица получился. Но вот дотронувшись до бабушки, Саша понял, что у нее сильный жар. Старушка буквально горела. Теперь по ее лицу тек пот.

– Вы заболели! – испугался Саша. – Вам нужен врач!

Саша начал судорожно вспоминать, какой номер годится для вызова врача. Но все мысли Эльзы Константиновны по-прежнему были вместе с ее альбомом.

– Спрячь! – шептала она. – Убери его! Я тебе верю!

Но Саше было не до монет.