Осторожно, триггеры

– Кэсси, у меня холодные руки, – предупредил он.

– Ничего страшного, я сама вся холодная. Тут, наверху, всегда холодно. Так что давай улыбнись и сделай вид, будто ты знаешь, что делаешь. – И она подтолкнула руку Тени повыше, пока ладонь его не легла на кружевную чашечку бюстгальтера. Сквозь кружево он ощутил мягкую округлость груди и твердую горошину соска.

Тень уже готов был поддаться, хотя все еще колебался. Отчасти ему было неловко, а отчасти он просто не понимал, как относиться к этой женщине. Какая-то нерадостная история связывала ее с людьми, давшими ему приют, и Тень опасался, что его используют, а этого он не любил: слишком уж часто с ним такое случалось в прошлом. Но левая рука его уже касалась ее груди, а правая нежно легла на затылок, и губы сами подались навстречу ее губам, и Кэсси прижалась к нему так тесно, словно хотела слиться с ним в одно существо. Губы ее были на вкус словно мята, и камень, и трава, и прохладный вечерний ветер. Тень закрыл глаза и на миг забылся в наслаждении.

Внезапно Кэсси замерла. Где-то неподалеку мяукнула кошка. Тень открыл глаза.

– Господи Иисусе… – пробормотал он.

Со всех сторон их окружали кошки. Белые и полосатые, бурые, рыжие и черные кошки, пушистые и короткошерстные. Сытые домашние коты в блестящих ошейниках и бродячие хулиганы с драными ушами. И все они стояли неподвижно, глядя на Тень и Кэсси круглыми глазами – зелеными, голубыми, золотистыми. Если бы то одна, то другая кошка не смаргивала время от времени или не поводила хвостом, можно было подумать, что это чучела.

– Как странно, – пробормотал Тень.

Кэсси отступила на шаг, и он опустил руки.

– Они за тобой пришли? – спросила она.

– Да нет, что ты. Это просто кошки.

– По-моему, они ревнуют, – сказала Кэсси. – Ты только посмотри на них! Я им не нравлюсь.

– Какие… – Тень уже хотел произнести слово «глупости», но вдруг до него дошло, что Кэсси, быть может, права. Далеко за морем – и в далеком прошлом – была одна женщина… одна богиня, которая заботилась о нем – по-своему, конечно, но все же… Тень еще помнил острые иглы ее ногтей и шероховатый, как у кошки, язык.

Кэсси бесстрастно посмотрела ему в лицо.

– Не знаю, кто ты, мистер Американец, – сказала она. – Не понимаю, почему ты можешь видеть меня такой, как я есть. И почему мне так легко с тобой говорить, хотя с другими людьми – очень трудно. Не понимаю почему, – но это так. И знаешь что? Хоть ты и совсем обычный и спокойный с виду, но на самом-то деле ты куда страннее, чем я. А я, знаешь ли, странная до чертиков.

– Не уходи, – попросил Тень.

– Передай Олли и Мойре, что ты со мной виделся, – сказала Кэсси. – Передай, что я буду ждать на том месте, где мы говорили в последний раз, если они захотят что-нибудь сказать мне. – Она подобрала с камня альбом и карандаши и быстрым шагом двинулась прочь, переступая через кошек. Кошки не удостоили ее и взглядом – они по-прежнему неотрывно смотрели на Тень. А Тень стоял и смотрел, как за спиной у Кэсси колышется высокая трава и качаются на ветру ветви деревьев.

Он хотел было окликнуть ее, попросить вернуться, но вместо этого присел на корточки перед кошками и негромко спросил:

– Что это значит? Это ты, Баст? Далеко же ты забралась от дома. Разве тебе до сих пор не все равно, с кем я целуюсь?

Как только он заговорил, чары рассеялись. Кошки зашевелились, начали поглядывать по сторонам, ходить кругами, сосредоточенно вылизываться. Одна, черепаховая, требовательно толкнулась головой в его руку, и Тень рассеянно потер ей лобик костяшками пальцев. Не успел он и глазом моргнуть, как крошечные кривые кинжалы ее когтей взметнулись и полоснули его по руке до крови. Кошка довольно мурлыкнула, отвернулась и побежала прочь – а вслед за ней потянулись и остальные, резво перебирая лапами и одна за другой исчезая за камнями и в зарослях трав. В считаные секунды склон опустел.

V

Живые и мертвые

Вернувшись домой, Тень обнаружил, что Оливер наконец выбрался из спальни и сидит на кухне с чашкой чая в одной руке и книжкой по римской архитектуре – в другой. Одет он был вполне прилично для дома – в пижамные штаны и клетчатый халат. Более того, он успел побрить подбородок и подровнять бакенбарды.

– Мне вроде немного полегчало, – сообщил он при виде Тени и тут же спросил: – А у тебя такое когда-нибудь бывало? Ну, депрессия или вроде того?

– Пожалуй, что да, – ответил Тень. – Когда моя жена умерла. Все стало пустым и плоским. Как будто вся жизнь потеряла смысл.

Оливер кивнул:

– Нелегко, да. Иногда мне кажется, что этот черный пес настоящий. Я лежу в постели и думаю о той картине Фюсли – ну, знаешь, где ночной кошмар сидит у спящей девушки на груди. Как Анубис. Или это Сет? Такая большая черная тварь. Кстати, а Сет вообще кто был? Что-то вроде осла?

– Никогда не сталкивался с Сетом, – пожал плечами Тень. – Когда я родился, его уже не было.

Оливер рассмеялся.