Острие копья

– Вчера утром, – кивнула она.

– От кого оно было?

– Не знаю. Имени не было. Оно было отпечатано на машинке, а на конверте только «Анне» и адрес, фамилии не было. Почту из ящика достает миссис Риччи, и она принесла письмо мне, но я не захотела открывать его рядом с ней, потому что никогда не получала писем. Я спустилась вниз, где сплю, и открыла его.

– Что в нем было?

Какое-то время Анна Фиоре молча смотрела на меня, а потом вдруг ее лицо осветилось озорной улыбкой, из-за которой мне стало как-то не по себе, и смотреть на нее было уже не так просто. Но я выдержал ее взгляд, и она в конце концов сказала:

– Я покажу вам, мистер Арчи, что в нем было. – Она задрала подол платья, сунула руку в чулок и что-то из него вытащила.

Я мог только таращиться, когда она разгладила пять двадцатидолларовых банкнот и развернула их веером передо мной.

– Так это и было в письме?

– Сто долларов.

– Вижу. Но ведь было и письмо.

– Да. В нем говорилось, что если я никогда никому ничего не скажу о мистере Маффеи и о том, что он делал, то смогу оставить себе деньги. Но если я стану рассказывать о нем, то должна буду сжечь их. Я сожгла письмо, но деньги я не сожгу. Их я сохраню.

– Ты сожгла письмо?

– Да.

– И конверт?

– Да.

– И ты никому не расскажешь о мистере Маффеи и о той клюшке для гольфа?

– Никогда.

Я смотрел на нее. Подбородок Вулфа покоился у него на груди, однако он тоже наблюдал за ней. Я поднялся из кресла:

– Хм… из всех чертовых сказок…

– Арчи! Извинись.

– Но боже мой…

– Извинись!

Я повернулся к девушке:

– Прошу прощения, но стоит мне подумать о всем том бензине, что я сжег, катая тебя по парку… – Я сел.

Вулф спросил:

– Мисс Фиоре, вы не обратили внимания на штемпель? Такую маленькую круглую штучку на конверте, которая говорит, откуда отправлено письмо?

– Нет, сэр.

– Конечно же нет. Между прочим, эти деньги не принадлежали человеку, который послал их вам. Он взял их из кармана Карло Маффеи.

– Я сохраню их, сэр.

– Не сомневаюсь. Вы можете не отдавать себе в этом отчета, но, если бы полиция узнала о них, у вас бы их без всякой жалости отобрали. Однако не тревожьтесь, ваше доверие к мистеру Арчи оправданно. – Он повернулся ко мне. – Такт и обаяние всегда достойны восхищения, а порой они и практичны. Отвези мисс Фиоре домой.

Я принялся возражать:

– Но почему бы не…

– Нет. Чтобы она сожгла эти банкноты, получив вместо них деньги из твоей расходной книги? Нет. Она не пошла бы на это, но если бы и пошла, то я не согласился бы на сожжение денег даже ради спасения самой красоты, какая бы могила ни была уготована ей. Уничтожение денег – единственное подлинное святотатство, которого ныне мы только и можем гнушаться. По-видимому, ты не понимаешь, что эта сотня означает для мисс Фиоре. Для нее это невероятная награда за отчаянный и геройский поступок. И теперь, когда деньги благополучно вернулись в свой тайник, отвези ее домой. – Он принялся выбираться из кресла. – До свидания, мисс Фиоре. Я сделал вам исключительный комплимент, допустив, что вы отвечаете за свои слова. Всего хорошего.

Я прошел к двери и позвал ее.

На обратном пути я не доставал ее, хотя так и кипел от злости: после похищения и почти часового катания с шиком она взяла и оставила нас в дураках! Но сотрясать воздух из-за нее было бессмысленно. На Салливан-стрит я не без довольства просто высадил ее на тротуар, решив, что Вулф и так был достаточно галантен за нас обоих.

Девушка стояла и ждала на тротуаре. И когда я потянул рычаг переключения передач, она сказала:

– Благодарю вас, мистер Арчи.

Она проявила галантность! Она переняла это у Вулфа. Я ответил:

– «Не стоит» я тебе не скажу, Анна, но всего хорошего, и без обид, – и с этим покатил прочь.

Глава 6

За те полчаса, что я отвозил Анну Фиоре домой, у Вулфа случился рецидив. Этот был весьма скверным, и он продлился три дня. Когда я вернулся на Тридцать пятую улицу, он сидел на кухне за маленьким столом, за которым я обычно завтракаю, пил пиво – три бутылки уже были пусты – и спорил с Фрицем относительно добавления лука-резанца в тарталетки с помидорами. Я постоял и молча послушал несколько минут, а затем поднялся в свою комнату, достал из шкафа бутылку ржаного виски и налил себе стаканчик.