Острие копья

Я приступил. Загнутый конец рукоятки отлично зацепился за край ящика, однако, поскольку я держал трость под наклоном к столу, мне не удавалось выдвинуть ящик. Я пытался дернуть осторожно, чтобы открывать его постепенно, но вынужден был надавить посильнее. Неожиданно ящик выскочил на полфута, и я едва не выронил трость. Я подался вперед, чтобы ее отцепить, и тут же завопил:

– Берегись!

Вулф держал бутылки за горлышки и грохнул одной из них по столу, однако не попал в тварь, появившуюся из ящика. В мгновение ока ее голова очутилась почти у самого края, где стояли мы, в то время как хвост все еще скрывался в ящике. Я высвободил трость и принялся лупить ею по голове твари, но она извивалась, не давая нанести точный удар. Стол был залит пивом, повсюду валялись осколки разбитой бутылки. Я уже готов был отскочить и оттащить Вулфа назад, как он обрушил вторую бутылку прямо на уродливую голову и расплющил ее, словно требуху. Длинное коричневое тело корчилось по всей столешнице, но тварь была обречена.

Вторая бутылка тоже разбилась, обрызгав нас пивом с головы до ног. Вулф отступил, достал платок и принялся вытирать лицо. Я так и стоял, вцепившись в трость.

– Nom de Dieu![15]

Это был Фриц, в полнейшем ужасе.

Вулф кивнул:

– Да. Фриц, небольшой беспорядок для тебя. Извини. Прибери тут.

Глава 16

– Фе-дю-ланс-с? – снова попытался я произнести это слово.

– Уже лучше, – кивнул Вулф. – Но «н» все еще слишком звучное и недостаточно носовое. Лингвист, Арчи, из тебя еще тот. И дело тут не в механических изъянах. Чтобы правильно произносить французские слова, нужно испытывать сильную неприязнь, если вообще не презрение, к некоторым самым нерушимым англосаксонским предрассудкам. Тебе это презрение почему-то не дается. Да, копьеголовая змея[16]. Касайка, Bothrops atrox. После бушмейстера самая опасная гадюка.

Фриц с моей помощью навел порядок в кабинете, подал ланч, и мы поели. Когда змея прекратила корчиться, я растянул ее на полу на кухне и измерил: шесть футов три дюйма. Посередине ее тело было толщиной с мое запястье. Грязного желтовато-коричневого цвета, она даже дохлая выглядела жуткой до чертиков. Я поднялся после измерений и стал гадать, что с ней делать. Тыча линейкой труп, я заметил стоящему рядом Вулфу, что не могу просто взять и выбросить змею в мусорное ведро. Может, швырнуть в реку?

На щеках Вулфа возникли складки.

– Нет, Арчи, жалко так с ней поступать. Возьми в подвале картонную коробку и стружку, аккуратно упакуй и напиши адрес мистера Мануэля Кимболла. Фриц отправит по почте. Это урезонит мистера Кимболла.

Так я и сделал, и это совершенно не испортило мне аппетит за ланчем. Затем мы вернулись в кабинет и стали ждать Марию Маффеи, которой Вулф позвонил после моего звонка с Фордем-роуд. Я заметил:

– Эта тварь водится в Южной Америке.

Вулф сидел в кресле, с довольным видом откинувшись назад и прикрыв глаза. Он отнюдь не жалел, что прикончил гада именно его удар, но выразил сожаление о погубленном пиве.

– Именно, – прошептал он. – Это гремучая змея, причем одна из немногих, которая нападает без причины и без предупреждения. Только на прошлой неделе я разглядывал ее рисунок в одной из книг, что ты раздобыл для меня. В Южной Америке они водятся в изобилии.

– В теле Барстоу обнаружили змеиный яд.

– Да. Это можно было бы заподозрить, когда при экспертизе не смогли сразу идентифицировать токсин. Иглу, должно быть, смазали основательно. Но эти соображения, Арчи, обретут важность, если мы потерпим неудачу с Анной Фиоре и будем вынуждены прибегнуть к осаде. Многое прояснится при должном терпением и… хм… отказе от сдержанности. Есть ли где-нибудь в поместье Кимболла яма, где Мануэль держал крыс для своей копьеголовой змеи? Извлек ли он яд сам, раздразнив ее, чтобы она укусила мякоть банана? Маловероятно. Может, у него в Аргентине есть друг, который и выслал ему яд? Это уже больше похоже на правду. Молодой человек – смуглый и красивый, по словам Фрица, – который принес записку якобы от мисс Барстоу и так ловко обращается с гадюками? Может, в обычное время он работает билетером в кинотеатре на Сто шестнадцатой улице? Или же это матрос с южноамериканского судна, столь удачно прибывшего в нью-йоркский порт только вчера? Вопросы трудные, но на каждый найдется ответ, если дело дойдет до осады. Вполне вероятно, что Мануэль Кимболл выписал копьеголовую змею из Аргентины какое-то время назад, в качестве запасного варианта. Склонился к мысли, что если по какой-то причине придуманное человеком приспособление не справится с задачей, то разумно будет дать шанс природному механизму. Когда же змея прибыла, в ней возникла более срочная надобность, и жажда мести отступила на задний план. И теперь – по крайней мере, на какое-то время – у него ничего нет.

– Может быть. Но, потерпев неудачу с одним планом, он в любую минуту может взяться за другой.

Вулф направил на меня палец: