Остров

Я улыбался, потому что здесь был человек, к которому была обращена моя улыбка, человек, не спешивший забыть, зато сумевший простить. Я бо́льшему научился благодаря тому, что сделал на острове плохого, чем благодаря тому, что сделал правильно. Флора меня простила. Это она улыбалась мне в ответ.

А что Себастьян Лоам? Я готовился к столкновению — я знал, что его не избежать. И вскоре этот момент наступил. Как три года назад — мы встретились с Лоамом в том дворе, где происходил Забег. Сошлись посередине двора, словно для дуэли. Остановились ровно в том месте, где начинался Забег.

Лоам тащил хорошо знакомую мне сумку. Из синего водоотталкивающего материала, с красной полосой, с почти незаметным логотипом «Найк» и грубыми ручками на липучках. Он нес сумку на вытянутой руке перед собой и, поравнявшись со мной, уронил ее к моим ногам, едва не задев начищенные носки новых ботинок. Я посмотрел на сумку, на до боли знакомые ручки на липучках.

Потом посмотрел на Лоама.

И он посмотрел на меня.

Весь вопрос в том, кто первый опустит глаза.

Диск восьмой

У сонной лагуны

(Музыкальная заставка программы «Диски необитаемого острова» на Би-би-си, 29 января 1942 г. — по наст. время)

Эрик Коутс (1930)

Эпилог

— Мистер президент?

Я очнулся от дневной дремы — непривычно, чтобы меня так именовали. За окном лимузина — улицы Лондона. Почти тридцать лет я не бывал в Англии. Я ехал в Букингемский дворец. Встреча на высшем уровне с руководителем этого островного государства.

Я смотрел на толпы людей на главной улице, и мне вовсе не казалось, как в детстве, будто все справляются с жизнью, один я не у дел. Я различал то, что виделось мне в ту минуту, когда, положив руку на Библию, найденную некогда в обломках самолета, я смотрел через Мемориальный пруд Линкольна на многотысячную толпу, собравшуюся на инаугурацию: сотни миллионов потерпевших крушение — в поисках дома. И я вспомнил тот остров, которому дал свое имя. Разумеется, теперь мне было в точности известно его местоположение, широта и долгота этого засекреченного, принадлежащего США атолла в Тихом океане, который для меня останется навсегда островом Линкольна. Потом я подумал о членах клуба «Завтрак» и их судьбе. Теперь мне было нетрудно все о них выяснить — у меня были помощники, выполнявшие такую работу.

Себ играл в международных чемпионатах по регби, ушел из спорта после травмы и подвизался в мире политики, на удивление схожем с миром спорта: он уже член кабинета министров. Гил — его личный секретарь и, как меня уведомили, тайный партнер. Что ж, рад за них. Надеюсь, однажды они признаются в своих чувствах. Гил, как я подозревал, давно уже к этому готов, но Себ, видимо, нет.

Ральф стал врачом, и мне приятно думать, что фармацевтические исследования на острове помогли ему выбрать профессию. Джун закончила Королевский музыкальный колледж и теперь гастролировала по всему миру. Мне бы хотелось верить, что она счастлива и что однажды у нее появится дочка, о которой она мечтала, и, может быть, Джун позволит ей лепить куличики, а не играть на скрипке.

Миранда забросила плавание — точнее, не сумела пробиться. Пошла на телевидение, но после секс-скандала снова оказалась на острове, в телешоу «Я знаменитость» (а по пути туда прошла через «Большого брата»).

А Флора? Флора отправилась в Нэшвилл и пела кантри. И там мы…

— Президент Селкирк? Давайте просмотрим расписание на завтра, пока у нас есть пять минут?

Помощник прервал мой полусон-полуразмышление.

Джаред Холлистер — тщательный, эффективный и наделенный отменным чувством юмора. Я сделал его своим помощником, еще когда был сенатором.

Я обернулся к Джареду.

— Конечно.

Я привык к таким утренним разминкам. Когда-то я и сам проводил их — на той дальней песчаной дюне.

— Завтрак в Торговой палате в девять утра. К одиннадцати вас ждут на Даунинг-стрит десять, у премьер-министра. Обед в половине первого у лорд-мэра. В три часа дня — Би-би-си, «Диски необитаемого острова».

— Ох!

— Вы дали согласие — заранее, — напомнил Джаред, решив, что я недоволен.

— Да, конечно, я помню.

Джаред почесал нос ручкой.

— Конечно, это пустяки по сравнению с предстоящими переговорами, но не могли бы вы назвать свои любимые записи? Их надо подготовить к передаче.

— Запросто! И нервы успокоим.

Без запинки я перечислил все восемь любимых треков. Тридцать с лишним лет я держу их в голове.

— Отлично, — сказал Джаред, дописывая последнее название. — Все сходится. Да, еще вы должны назвать книгу. Вам дадут на остров Библию и полное собрание сочинений Шекспира, а еще одну вы выберете сами.

— Проще простого. «Граф Монте-Кристо», — сказал я. — Александр Дюма.

— И предмет роскоши. Вы можете взять что-нибудь одно.

— Хм… — задумался я. — Это сложнее.

— Горячая ванна? — подсказал Джаред. — Рояль?

Я рассмеялся. Но ответа не находил. Вроде бы ничего не нужно.

— Я знаю, — сказала моя жена. — Это же очевидно.

— Очевидно?

— Да, — кивнула она. — Очки.