Остров Буян: Пушкин и география

Неоднократно в стихотворениях А. С. Пушкина встречаются древние названия Англии — Альбион (по одному толкованию означает «гористый», а по другому — «белый») и Италии — Авзония (названа так по первым обитателям страны — авзонам). Эти названия стали поэтическими наименованиями этих стран: «Моря достались Альбиону», — замечает поэт в «Евгении Онегине»; «Сыны Авзонии счастливой слегка поют мотив игривый» (там же).

А вот знаменитый в Авзонии

Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламяШироко разлилось, как боевое знамя.Земля волнуется — с шатнувшихся колоннКумиры падают! Народ, гонимый страхом,Под каменным дождем, под воспаленным прахом,Толпами, стар и млад, бежит из града вон.

Эти стихи были навеяны картиной «Гибель Помпеи» К. Брюллова, талант которого поэт высоко ценил.

Упоминает он и древнее название Франции:

В Париже росс!, — где факел мщенья?Поникни, Галлия, главой.«Воспоминания в Царском Селе»

Не будучи на берегах Средиземного моря, силою своего поэтического воображения А. С. Пушкин передает яркие его картины:

Кто знает край, где небо блещетНеизъяснимой синевой,Где море теплою волнойВокруг развалин тихо плещет…«Кто знает край…»

Благословенный край, пленительный предел!Там лавры зыблются, там апельсины зреют…«К вельможе»

Или вот другой край Средиземноморья — на востоке его:

И в пустынях Палестины,Между тем как по скаламМчались в битву паладины,Именуя громко дам…«Сцены из рыцарских времен»

Какая точная картина Палестины всего в двух строках!

А сколько дивных стихотворений он мог бы создать, побывав в тех краях?!

Но и наш уголок средиземноморской природы — южный берег Крыма поэт воспел в своих произведениях.

Затем последовал Кишинев в «благословенной Бессарабии», где еще недавно «…правил Буджаком (южной частью Бессарабии. — Л. Т.) паша с высоких башен Аккермана» («Цыганы»). Но вскоре «безрукий князь друзьям Мореи из Кишинева уж мигал» («Евгений Онегин». X песнь). Здесь А. С. Пушкин имеет в виду Александра Ипсиланти, возглавившего греческое восстание в 1821 году и потерявшего руку в сражении; восстанием он подавал сигнал в Морею — на полуостров Пелопоннес, где находился центр освободительного движения греков против турецкого владычества.

Успех национально-освободительной борьбы греческого народа во многом определили победы России над Турцией в районе Балкан, начиная со знаменитого Чесменского сражения в бухте Чесма (Чешма) острова Хиос в Архипелаге (Эгейском море) в 1770 году, когда русская эскадра из четырех линейных и семи других кораблей после перехода вокруг Европы наголову разбила 15 линейных и 70 других турецких кораблей, и «…средь чесменских пучин Громада кораблей вспылала» («Моя родословная»). В этом сражении отличился и дед поэта (по матери) И. А. Ганнибал: «Под Чесмою он распоряжал брандерами (зажигательными судами. — Л. Т.)… В 1770 году он взял Наварин» — порт на юго-западе Мореи («Начало новой автобиографии»). В том же году русские войска одержали крупную победу на реке Кагуле (левом притоке Дуная, впадающем в него близ южной границы Молдавии)[17]: «О, сколь он для тебя, кагульский брег, поносен! И славен родине драгой!» («Воспоминания в Царском Селе»). В честь этих побед русского оружия в парке Царского Села были установлены памятные колонны, воспетые поэтом, который при первой возможности посетил поле Кагульской битвы:

Чугун кагульский, ты священДля русского, для друга славы —Ты средь торжественных знаменУпал горящий и кровавый,

Героев севера губя… —

писал он в незаконченном стихотворении, представляя себе кровопролитное сражение, о котором «вычитал все подробности», и, когда проезжал мимо Кагульского поля, из уст его слетели стихи².

О славных победах русского оружия поэт не раз вспоминал:

И многих не пришло. При звуке песней новыхПочили славные в полях Бородина,На Кульмских высотах[18], в лесах Литвы суровых,                            Вблизи Монмартра…[19]«Воспоминания в Царском Селе»

Повествовал Пушкин и о подвигах древнерусских героев, вспоминая при этом Кириаландию, как в старину называли Карелию, и еще раз Альбион: