Остров Крым

– А если о нем, так тем более с обозревателями новостей говорить не буду! Явились тут, тоже мне, обозреватели! Нет уж! Обозревайте кого-нибудь…

– Перестань, Лунина! – Начальник отдела шлепнул здоровенной ладонью по письменному столу. – Ты что, не понимаешь? Перестань дурака валять!

– Это вы перестаньте дурака валять! – крикнула она и даже встала. – Обозреватели! Если хотите беседовать, так перестаньте темнить! Это мое право, знать, с кем я беседую!

– Да ты, Татьяна, говоришь как настоящая диссидентка! – возмущенно, но по-отечески загудел начальник, в далеком прошлом один из пастухов клуба ВВС, спортивной конюшни Васьки Сталина. – Где ж это ты поднабралась таких идеек? Права! Смотри, Татьяна!

Татьяна видела, что товарищ Сергеев пребывает в некотором замешательстве. Это ее развеселило. Она спокойно села в кресло и посмотрела на него уже как хозяин положения. Ну? Товарищ Сергеев, поморщившись, предъявил соответствующую книжечку.

– Я полагал, Татьяна Никитична, что мы свои люди и можем не называть некоторые вещи в лоб. Если же вы хотите иначе… – Он многозначительно повел глазами в сторону Супа.

Тот сидел, полузакрыв глаза, на полуиздыхании.

– Давайте, давайте, – сказала Таня. – Если уж так пошло, то только в лоб. По затылку – это предательство.

– Позвольте выразить восхищение, – сказал товарищ Сергеев.

– Не нуждаюсь, – огрызнулась она.

Любопытно, что в книжечке именно эта фамилия и значилась – Сергеев, но вместо слова «обозреватель» прописано было «полковник».

– Up to you, – вздохнул полковник Сергеев.

– Как вы сказали, товарищ полковник? – Татьяна широко открыла глаза, дескать, не ослышалась ли. Ей показалось в этот момент, что она и в самом деле имеет некоторую бабскую власть над полковником Сергеевым, а потом она подумала, что чувствовала это с самого начала, очень интуитивно и глубоко, и, быть может, именно это, только сейчас распознанное ощущение и позволило ей говорить с такой немыслимой дерзостью.

– Я сказал: как хотите, – улыбнулся полковник. – Многолетняя привычка, от нее трудно избавиться.

Ей показалось, что он вроде бы даже слегка как бы благодарен ей за вопрос, заданный с лукавой женской интонацией. Вопросец этот дал ему возможность прозрачно намекнуть на свое законспирированное зарубежное, то есть романтическое с его точки зрения, прошлое и показать даме, что он далеко не всегда занимался внутренним сыском.

Затем он начал излагать суть дела. Начнем с того, что он испытывает полное уважение к Андрею Лучникову и как к одному из крупнейших мировых журналистов, и как к человеку. Да, у него есть определенное право называть этого человека просто по имени. Но это лишь к слову, да-да, так-так… Короче говоря, в ответственных организациях нашей страны придают Лучникову большое значение. Мы… давайте я для простоты буду говорить «мы»… мы понимаем, что в определенной исторической ситуации такая фигура, как Лучников, может сыграть решающую роль. История сплошь и рядом опровергает вздор наших теоретиков о нулевой роли личности. Так вот… так вот, Татьяна Никитична, у нас есть существенные основания опасаться за Андрея Арсеньевича. Во-первых, всякий, изучавший его биографию, может легко увидеть, как извилист его политический путь, как подвижна его психологическая структура. Давайте напрямик – мы опасаемся, что в какой-то весьма ответственный момент Лучников может пойти на совершенно непредвиденный вольт, проявить то, что можно было бы назвать рефлексиями творческой натуры, и внести некий абсурд в историческую ситуацию. В этой связи нам, разумеется, хотелось бы, чтобы с Лучниковым всегда находился преданный, умный и, как я сегодня убедился, смелый и гордый друг… Он снова тут зорко и быстро глянул на Супа и потом вопросительно и доверительно – совсем уж свои! – на Татьяну. Та не моргнула и глазом, сидела каменная и враждебная. Пришлось «обозревателю» двинуться дальше.

– Однако то, что я сказал, всего лишь преамбула, Татьяна Никитична. В конце концов, главная наша забота – это сам Андрей Арсеньевич, его личная безопасность. Дело в том, что… дело в том, что… понимаете ли, Татьяна… – Глубокое человеческое волнение поглотило пустую формальность отчества, товарищ Сергеев встал и быстро прошелся по кабинету, как бы стараясь взять себя в руки. – Дело в том, что на Лучникова готовится покушение. Реакционные силы в Крыму… – Он снова осекся и остановился в углу кабинета, снова с немым вопросом глядя на Таню.

– Да знаю-знаю, – сказала она с непонятной самой себе небрежностью.

– Что все это значит? – вдруг проговорил десятиборец и в первый раз обвел всех присутствующих осмысленным взглядом.

– Может быть, вы сами объясните супругу ситуацию? – осторожно спросил товарищ Сергеев.

– А зачем вы его сюда пригласили? – Губы у Тани растягивались в кривую улыбку.

– Чтобы поставить все точки над «i», – хмуро и басовито высказался завотделом.

– Ну хорошо. – Она повернулась к мужу. – Ты же знал прекрасно: Лучников уже много лет мой любовник.

Суп на нее даже и не взглянул.

– Что все это значит? – повторил он свой непростой вопрос.