Остров мертвых

Путь наш лежал над пучиной черной воды… Это было неповторимое чувство, так как это место слишком много значило для меня. Его создание затронуло какие-то потаенные струны в моей душе. Здесь полностью отсутствовало чувство умиротворения, спокойного расставания с жизнью, свойственное Долине Теней. Это место было просто бойней в конце пути. Я ненавидел и боялся его. Я знал, что у меня не хватит духу создавать его еще раз. Подобные чувства испытываешь лишь раз в жизни. Этот путь по черным водам озера вызывал во мне какое-то непонятное противодействие. Гуляешь себе по берегу Токийского Залива, и вдруг перед тобой неясно вырисовывается ответ на все вопросы в виде бесформенной груды того, что давно кануло в лету и не должно было снова оказаться на берегу — гигантское мусорное ведро жизни, куча хлама, оставшаяся от прошлого, место, символизирующее тщетность всех усилий и намерений, как плохих, так и хороших, кладбище былых ценностей, где все напоминает о том, что вся твоя жизнь — лишь суета сует, и однажды она подойдет к концу, чтобы никогда больше не начаться снова.

У меня под ногами плескалась теплая вода, однако я дрожал, как в лихорадке, и сбился с ритма. Грин-Грин коснулся моего плеча, и мы снова стали грести в лад.

– Зачем же ты создал его, если так ненавидишь? — поинтересовался он.

– Мне хорошо заплатили, — ответил я и продолжил: — Бери влево — воспользуемся черным ходом.

Мы стали забирать к западу. Я орудовал веслом потише, а Грин-Грин стал грести в полную силу.

– Черным ходом? — переспросил он.

– Да, — ответил я, решив пока не вдаваться в подробности.

Когда мы приблизились к острову, я выкинул все из головы и стал лишь бездушным механизмом, как поступаю всегда, когда мой мозг раздирают слишком много мыслей. Я греб, и мы скользили сквозь ночь. Вскоре громада острова выросла справа по борту. Где-то наверху мерцали таинственные огоньки, а впереди пылала вершина вулкана, бросая красноватые отблески на воду и прибрежные скалы.

Мы обогнули остров и направились к северному гребню. Несмотря на темноту, я ориентировался не хуже, чем при свете дня. На карте памяти отпечатались все шрамы и рубцы острова, подушечки пальцев словно чувствовали шероховатость его камней.

Мы гребли до тех пор, пока я не задел веслом поверхность утеса и не остановил плот.

– На восток, — скомандовал я, осмотревшись.

Через несколько сотен ярдов мы оказались там, где начинался предусмотренный мною «черный ход». Здесь скалу рассекала расщелина футов сорок длиной, по которой, упираясь в камень ногою и спиной, можно было вскарабкаться на узкий уступ, длиной футов в шестьдесят и добраться по нему до лестницы из скоб, вбитых в утес, которая вела к самой вершине.

Я объяснил все это Грин-Грину, пока тот привязывал плот. И он без жалоб полез за мной, хотя плечо, наверняка, сильно болело.

Когда я дополз до конца расщелины, пятнышко плота внизу скрылось из виду. Я сказал об этом Грин-Грину, и он выругался. Я подождал его и помог вылезти из расщелины. Затем мы двинулись вдоль карниза в восточном направлении.

Примерно минут через пятнадцать мы добрались до лестницы. И снова первым пошел я, объяснив, что нам предстоит подниматься до следующего уступа целых пятьсот футов. Пейанец снова выругался, но полез за мной.

Вскоре мои руки были стерты до крови, и когда мы добрались до небольшого уступа, я лег и закурил сигарету. Минут десять мы отдыхали, потом продолжили подъем. К полуночи мы без всяких приключений достигли вершины.

Мы шли еще минут десять, прежде чем увидели его.

Он слонялся с отсутствующим видом, несомненно накачавшись наркотиков по самые уши. Хотя, быть может, и нет. Ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

В общем, я подошел к нему и, положив руку ему на плечо, спросил:

– Как дела, Корткор?

Он посмотрел на меня из-под тяжелых век. Корткор весил примерно 350 фунтов, был одет во все белое (идея Грин-Грина, надо полагать), у него были голубые глаза и тихий, слегка шепелявый голос.

– Мне кажется, у меня имеются все данные, — ответил он.

– Отлично, — произнес я. — Ты знаешь, я явился сюда, чтобы устроить своего рода дуэль с этим вот человеком — Грин-Грином. Однако с некоторых пор мы стали союзниками, объединившись против Майка Шендона…

– Одну минуту, — перебил он меня.

– Да, — сказал он немного погодя, — ты проиграешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Шендон убьет тебя через 3 часа 10 минут.

– Нет, — возразил я, — он не сможет.

– А если не убьет, — добавил он, — то лишь потому, что ты успеешь прикончить его раньше. Тогда мистер Грин убьет тебя через 5 часов 20 минут.

– С чего это ты так уверен в этом?

– Грин — тот мироформист, что сработал Коррлин?

– Это ты? — спросил я у Грин-Грина.

– Да.

– Тогда он тебя убьет.

– Каким образом?

– Вероятно, с помощью тупого предмета, — ответил Корткор. — Если тебе удастся этого избежать, ты, возможно, прикончишь его голыми руками. Ты всегда оказывался сильнее, чем можно было предположить, глядя на тебя. Это многих обмануло. Впрочем, я не думаю, что это спасет тебя и на этот раз.

– Спасибо, — сказал я. — Тебе не мешало бы немного поспать.