Остров, поделенный насилием

— Сказал? Но Виктор, это сделал ты и совсем недавно. А почему ты не заинтересован в мести? — я прошла к нему и села напротив. Так мне видно его лицо, его идеальная внешность и глаза… Он завораживает меня.

Мужчина безмолвно посмотрел мне в глаза, не скрывая удивления. Он медленно вложил мне цветок в ладонь и чувства, нахлынувшие на меня при его прикосновении, захватили разум в плен. Я готова была отдаться ему… нет, не только телом, но и душой. Я готова отдать ему своё сердце. Хотя это очень трудно мне дается — открывать тайны другим, открывать свою душу, свои потайные уголки разума. Почему? Не знаю. Может, во всем виновен зверь.

— Нет, родная, я тебе этого не говорил. А месть… Знаешь ли, Люк мне конкретно ничего не сделал и мстить ему или участвовать в мести — глупо. Пусть сама что хочет то и делает. Меня не волнует то, что она хочет. Это её война.

Не говорил?! Но я точно помню, что он сказал. Это было совсем недавно. Видимо, у него есть недостатки. Может просто забыл? Главное, чтобы он не забыл, что любит меня.

— Память не идеальна, но я правда знаю, что ты мне это говорил, — спорить не самый лучший вариант. Я должна помочь ему вспомнить.

— Память превращает людей в глупцов. Послушай стариков, у которых не осталось ничего, кроме детских воспоминаний. Они принимают всех окружающих за давно умерших друзей, а их болтовня никому не интересна.

Но ты, Джина…ты обладаешь хорошей памятью, я уверен. А все равно не помнишь источник информации. Но сейчас это неважно. Что насчет угроз Эйры… Не принимай её угрозы всерьез. Она очень хорошо знает что за это будет. А теперь пойди и осмотрись здесь получше. Ты должна знать это место, любимая. Это теперь твой дом, — говорил он медленно, давая мне насладиться его голосом.

Виктор убежден, что это у меня провал в памяти, а я убеждена в обратном. Кто прав? Я или он?

Если честно, этот «дом» меня нагнетал. Этот остров… Он словно тюрьма, замкнутая, без шанса на спасение. Прибежав сюда, я попала в ловушку. И теперь я не смогу сбежать, если захочу. Но в этой тюрьме есть ангел, который пытается создать иллюзию моего дома. А был ли у меня дом? Я не помню. Что с моей памятью? меня есть дом, там, в Германии. Но тогда почему я не помню деталей? Ах…что со мной? Что происходит? Господи... я не могу ничего понять. Может рассказать все этому любимому мужчине? Нет, так нельзя. Мои мысли лишь мои мысли, и я не собираюсь их раскрывать. И дальше меня они не выйдут. Я должна научиться сама справляться с собственной болью и страхом. Или я жертва. Да-да, та самая жертва, о которой так упорно твердила Эйра. Та, которую настигнет хищник.

Часть

Если любишь жить — живи,

Не беги прочь от своей судьбы.

Хочешь её поймать — лови,

Но не целуй её нежные губы.

Знай — ты нужна всем,

И никто тебя не покинет.

Но не надевай на себя шлем,

И никто тебя от себя не откинет.

И я верю, что выживешь ты,

Будешь снова громко смеяться…

И всё это сможешь ты,

Если не будешь с судьбою играться.

Ты будешь жить, просто поверь мне.

Я о тебе напишу мать-природе!

Знай, я сделаю это, верь мне,

Чтобы всем было всё в угоду…

(Кохэйри-неко)

Первая моя веселая радость и сильная восторженность от места, где нет цивилизации и где лишь дикая природа со временем прошли. Вокруг только колючие кусты, высокие пальмы, неизвестные мне, но достаточно красивые цветы и прочая растительность, на которую я уже насмотрелась вдоволь. Здесь мне стало очень-очень скучно, и я завядала от безделья. К сожалению, и Эйра отказалась снова со мной говорить. Это не было для меня большой проблемой, но все же слабый укол одиночества и обиды я ощутила. А поговорить с людьми из её племени я не решилась, да и вряд ли нам есть о чем поговорить…

Я фланировала, пытаясь разобраться в своих мыслях. Может Эйра считает меня шантрапой, некой жалкой никчемной девицей, которая влюбилась и потеряла от этого голову? Вполне возможно, а чего ещё можно было ожидать? Крепких дружеских объятий? Она точно не будет моей лучшей подругой, у нас слишком далекие от этого отношения, но в заклятые враги тоже не запишется. Хотя… Жизнь имеет особенность не оправдывать ожиданий, что часто случается со мной. Интересно, а Люк меня искал, да и думал вообще обо мне? Он знает, что со мной? Подозревает, что я попала именно сюда? Но парень наверняка индифферентный по этому делу, и ему безразлично.

Так до вечера я тут ничего и не делала, копалась в своих размышлениях, пыталась найти ответы на вопросы, которые сама же себе и задала. Просто хотелось, чтобы мозг был чем-то занят, а найти такое занятие не было никакой возможности. Потом просто наблюдала за людьми из племени, и казались они мне всегда какими-то дикими, словно заросли сорняков. Аборигены насторожились при виде меня, осматривая очень внимательно, и следили за каждым движением, за любым моим взглядом. Думаю, им я совершенно не понравилась, но идти против меня в открытую они не смели. Впрочем, и во мне тоже не горело желание их злить и пугать, а тем более драться, если это вероятно, поэтому отводила глаза от пристальных взоров.

Животных я тут не видела абсолютно никаких, кроме интересных пестрых птиц, постоянно поющих свою песню и летающих в голубой дали небес. А где же быстрые пантеры, дикие леопарды и другие тропические хищники, готовые разорвать тебя на куски? Я воображала себе, что они берут в помощь зверей, хоть и мало дрессированных. Но каких-либо существ тут совсем не было, или я просто не заметила никого! Даже обычных домашних зверушек не примечалось. Зато мне удалось впервые увидеть огромных разноцветных попугаев. Это потрясающие птицы разных размеров и чудеснейшей, словно волшебной, окраски. Некоторых сумела приласкать, проводя по мягкому гладкому пуху. Честно говоря, мне не очень нравятся пернатые любых видов, но я никогда не отрицала хорошо развитого интеллекта у попугаев и врановых. Многие птицы умны, но эти особенно выделяются.

Вся эта картина только усугубляла моё чувство «ненужности», поэтому и дни проходили мрачно, одиноко. Никто не хотел со мной ни разговаривать, ни взаимодействовать, никому не было интересно моё времяпровождение. Здесь не было нужды во мне, видимо, потому меня не замечали. Я чувствовала себя ромашкой среди роз, когда люди проходят мимо и берут более ценные растения, презренно бросая взгляд на белый цветок. Даже так: я была никому тут не нужна, никому и ничему.

Постепенно этот маленький злобный мир терял для меня свои яркие краски, приобретая оттенок гиблого серого места. А люди, жившие здесь, меня отвергли, не замечали, мое имя было забыто. И все, кто отверг — достоин моей ненависти. Достоин моей неприязни во взгляде и жестах. Эти люди… Чем же я им не угодила? Что же сделала не так? Чем заслужила такое отношение к себе? И даже птицы смотрят на меня иначе — в бездне этих мудрых глаз нет добра. Что же не так? Почему, почему у этого мира, у островка, на котором я надеялась найти спасение наполнены враждебностью глаза? И они так пристально смотрят прямо на меня… Что-то внутри шевелится… Такое же злобное и недовольное, такое же коварное и хитрое. Оно может встретить этот лукавый взгляд мира сего, а я? Нет.

После того, как вечернее небо покрылось темным покрывалом ночи, и последние остатки пурпура и алые облака с горизонта исчезли, я стала возвращаться обратно в храм. Здесь делать нечего, было ужасно скучно и плохо, пустота заполнила все внутри. Я вижу повсюду лишь враждебность, нежелание в чем-либо помогать, злобу и очерствевшие души людей, куда опустилась тьма и где там просвета. Этот мирок принадлежит насилию и всему ему подобному, тут нет ничего человеческого, здесь чужды забота, любовь и понимание. Дико, страшно, мрачно. В храме меня ждет покой, хотя я не видела там постель.Но самое главное то, что там можно скрыться от испепеляющих, ненавистных взглядов. Не думаю, что буду спать в сыром подвале, несмотря на то, что в храме больше ничего нет, кроме небольшой столовой, ванной и тронного зала.

Я вошла в здание, надеясь застать моего любимого мужчину, единственного, глядевшего на меня другими глазами, от взора которых становилось спокойно и хорошо. Ожидания оправдались. Виктор снова сидел на троне, о чем-то задумавшись. Его бездонные очаровательные глаза мечтательно уставились в пол, хотя, может он там что-то разглядывал или искал, или просто думал о своем. На меня снова нахлынуло вожделенное спокойствие и умиротворение от вида любимого. Злые глаза мира закрылись, и я уже не чувствовала тревоги, больше не ощущала страха. Увидев меня, Виктор поднял голову и улыбнулся, отчего мне стало гораздо лучше, а после стал подзывать к себе. Я медленно, с какой-то нерешительностью и детской робостью пошла к нему, пытаясь понять, что он задумал. Мужчина с нежностью усадил меня на колени и позволил себя обнять. Мои руки обвили его сильную шею. Создавалось ощущение, что сижу я на статуе. Виктор был холодный, чуть бледный и твердый, как камень. Мои руки были настолько хрупкими по сравнению с его шеей! Хотя должно быть наоборот. Готова поклясться, что его могучую шею сломать намного сложнее, чем мои кости. Интересно, если его ударить ножом, что произойдет? Обнажится голый мрамор или же сломается лезвие? Но, разумеется, скорее я брошусь под оружие, чтобы защитить его, чем позволю ударить острием по идеальному телу.

— Как провела время? Тебе нравится это место? — в его голосе прозвучал неподдельный интерес. Я понимала, что ему действительно любопытно, что он хочет узнать мое мнение и увлечения.

Да, мне нравится, так нравится, но, разве что, всюду я встречаю лишь лютую ненависть и желание меня убить самым худшим образом. К тому же, со мной почти никто не разговаривает. И животных здесь почти нет, кроме птиц! И ещё мне надоело ходить в этом странном платье. Мир Люка даже казался не так враждебен, не так замкнут как этот. Здесь никогда меня не примут. Люк же никогда ничего не скрывал, заявляя о своих действиях на весь остров. А тут все протекает будто бы тихо, спокойно. Что это? Наверно, очередная иллюзия, и я способна ее безжалостно разрушить. Все хотят меня убить, тут меня ненавидят. Виктор — не считается, и он, вероятно, единственный… Только с ним я могу позволить себе рассказать чуточку о том, что тревожит меня, но самое сокровенное я не буду рассказывать никому.

— Знаешь, Виктор, тут не совсем уютно. Я думала увидеть хищных животных, а посмотрела лишь забавных попугаев и больше ничего, кроме уже надоевшей растительности. А ещё хочется сменить гардероб. У тебя есть одежда для меня?

Я знаю, что многого прошу. Но если я его жена и если он не передумал насчет этого, то мне нужна одежда. Ходить в этом одеянии больше нет никакого желания. И к тому же, в скором времени мне потребуется ванна.

— Животные…что ж…они будут, обязательно. Одежда есть. Я тебе еще не показывал спальню. Она находится здесь, в этом здании. Оно намного больше, чем ты себе представляешь! Там есть и гардероб и много женской одежды, пошли.

Животные? Он что, волшебник, или какой-нибудь колдун? Если их здесь нет, то как он их достанет? Надо ехать на материк, а вода отсюда далеко, да и корабль могли украсть люди Люка. Очень странно.

Я встала с колен, удивляясь его необычной физиологии. Дело в том, что люди обычно когда сидят, то пытаются двигать руками, ногами или чем-то, чтобы избежать «отлежания» конечности. Этот же не двигался вовсе. Он был словно величавой статуей, причем невероятно изящной и красивой. Виктор плавно поднялся и пошел прочь из тронного зала. Я немедля последовала за ним.

— Знаешь, я тебе хочу кое-что рассказать, и эта вещь достаточно серьезная.

И о чем он мне хочет рассказать? О том, почему у него кожа, как сталь, бледность и отсутствие некоторых движений? Было бы интересно послушать. Слишком много загадок и вопросов, на которых самой мне ответ не найти. Кажется, они только сбивают с толку… Истина, пока что, закрыта для меня. И может быть, останется закрытой для меня навсегда.

Мы продвигались по храму. Статуи сидящие, лежащие, стоящие… Их пустые глаза смотрели прямо на меня. Создавалось впечатление, что их неподвижные очи следили за мной, за каждым движением, за каждым взглядом, за каждым вдохом и выдохом, как те люди из племени. И это действительно угнетало, устрашало, делало беспомощным и беззащитным. Ладно, главное не смотреть на них, и вообще не замечать, а то точно сойду с ума. Я прошла мимо столовой и вот, наконец, Виктор открыл дверь, которую я ранее не видела. Она была стеклянной, хотя, сколько не всматривайся в это стекло, ничего не видно! За дверью оказалась вполне приличная спальня в темных тонах. Кровать была с балдахином багрового цвета, с пышными подушками и шелковым покрывалом. Также здесь стоял шкаф из красного дерева и две тумбочки. Мне сразу понравилось это место. И темнота, и мрачность в этом случае нагоняли только размеренность жизни. В комнате даже было большое окно, через которое, в принципе, можно войти. Статуй здесь не было, и это новость меня очень радовала, так как нормально спать при них я бы не смогла. А вообще, спальня была, с точки зрения украшений, пустой: здесь не было изысканных картин, не было каких-нибудь диковинных цветов или вычурных подсвечников. Красиво, да, но пусто. Разве ему не нравятся цветы? Они бы обогатили обстановку и значительно улучшили атмосферу.

Виктор предложил мне сесть на кровать и начать раздеваться. Но я отказалась, решив что будет разумнее, если я сначала выберу, что надеть. Голой не хочется перед ним быть.

— Все это в твоем распоряжении, — он указал на шкаф. Единственный шкаф, который тут был.

Где же тогда хранятся вещи Виктора? Разве у него нет, во что переодеться? Не думаю, что вообще приятно ходить в одном и том же. Но если ему нет разницы где спать, то и что носить тоже. Он немного странный, таинственный, но так легок в общении. Может быть, иногда я и не понимаю его до конца, но совершенно точно знаю, что этот мужчина не причинит мне зла и боли, всегда поможет и подскажет, в отличие от остальных.

Я с неподдельным интересом открыла гардероб и сразу же поразилась, как много здесь летней одежды, да и нижнего белья тоже. Вещи были весьма модными и изысканными, во всяком случае на вид. Интересно, они мне подходят? Не терпелось примерить.

Мои пальцы бегали по одежде, будто по корешкам книг, голова долго думала, на чем остановиться. Что же выбрать? Здесь так много одежды, и вся она привлекательна. Я остановила свой выбор на черном красивом белье, которое видела лишь в журналах. Видимо, оно очень дорогое. Откуда у него такие вещи? Вряд ли ему это подойдет. Я повернулась к мужчине, задаваясь тем же самым вопросом: что у него за образование? Он сидел в той же позе и неотрывно смотрел на меня. Я не могу при нем переодеваться, хотя чувствовался он мне совсем не как чужой, а наоборот, родной. При виде его в животе трепыхались золотистыми крыльями бабочки, и я понимала, насколько сильно я люблю Виктора. Для меня это много значит.

— Ты стесняешься меня? Тогда я отвернусь, — он встал и пересел на кровать ко мне спиной. И все равно создавалось ощущение, что он смотрит. Но все-таки я доверяла ему. Попыталась раздеваться, как можно быстрее, замечая, что Виктор действительно совсем не двигается, как статуя. Я даже не уверена, что слышала стук его сердца, или что слышала его ровное дыхание.

Переодевшись, села на кровать и мужчина повернулся. Белье оказалось очень приятным и ткань… Она, вероятнее всего, не синтетическая, очень удобная, и к тому же красиво смотрится. По нему и не скажешь, что он богат. К моему удивлению, у Виктора слишком простая одежда, а точнее, на нем. Предположу, что даже дешевая. Но чувствовал он в ней себя, по видимому комфортно и хорошо. Я никогда не судила о людях по одежде, ведь это очень глупо. За самой драной дешевкой может скрываться очень чуткий и добрый человек. Вот и сейчас в голову пришла мысль, что Виктору надоела роскошь. Хотя вот богатые люди не захотят спать в подвале и на чем угодно. Опять же, загадки моего любимого мужчины.

Положив руку на мою грудь, он заставил меня лечь на кровать. Было ощущение, что на груди у меня лежит самый настоящий камень, причем достаточно тяжёлый. Он давил на грудь и легкие и казалось, что я задохнусь. Воздуха стало катастрофически мало, и от его нехватки я стала пытаться отодвинуть руку. На одно мгновение мне показалось, что Виктор хочет меня убить.

Что он за существо?

— Твоя рука очень тяжелая… — простонала я сквозь неприятное давление. Голос мой был похож скорее всего на хрип, горло неприятно пересохло. Не понимаю, отчего, от страха и испуга вряд ли, ведь с Виктором я обычно спокойна.

Видимо ему под силу с легкостью сломать человеку кость, а может быть, это я очень слаба и не в силах ему противостоять. Не знаю.

— К сожалению, иногда прикосновения даются мне трудно, — он лег рядом и осторожно обнял. Я повернулась к нему и уткнулась в стальную грудь. Обычно мужчины, которые не меняют одежду в течение дня, воняют потом и прочими нехорошими вещами. Но не Виктор. От него шел тот же прекрасный аромат, который я с наслаждением вдыхала, и ничего больше. Он и будет спать в одежде, в которой он ходил весь день?

— Моя любимая… Моя дорогая… Моя, — тихо прошептал он, поглаживая меня по волосам, — Пришло время узнать. Это похоже на сказку или на бред, но… Я буду говорить исключительно правду.

Голос его прокатился по комнате градом серебряных монеток, и в то же время он был какой-то отдаленный, словно исходил с большой глубины. Я любила этот голос, любила так сильно.

Встретив взгляд изумрудных глаз, понимала, что меня ждет что-то интересное, захватывающее и, видимо, запредельное, что Виктор наконец решился рассказать. Я не знаю была ли готова к тому, что услышу. Правда, не знаю… Но мне хотелось это услышать или же просто внимать Виктору, его прекрасному чарующему голосу и больше ничему. Мне больше ничего не нужно. Этот голос… Он успокаивает во мне это темное «я», зверя, который видит мир враждебным, черно-белым, мерзким и противным.

Часть

Я влюбляюсь в тебя понемногу,

Забывая опять обо всем.

Ты как море и чистое небо,

Не коснувшись ни капли дождём.

Я не знаю, что дальше мне делать.

Я завис на одной высоте.

Не привык еще вечером летним,

Засыпать на ночной глубине.

Я влюбляюсь в тебя понемногу,

Но не вижу в тебе красоты.

Твои руки, как алые розы,

В них не видено море любви.

Я влюбился в тебя, как ни странно,

Дорожу теперь только тобой.

Даже чай под осенней прохладой,

Не прекрасен, как твой милый зной.

(Котлета в сером пальто)

— Что ты думаешь о внеземной жизни? — вдруг спросил Виктор меня.

И с чего такие вопросы? Внеземная жизнь? Пусть этим занимаются астрономы, а не я.

Но в кое-что я верила, как и обычные люди. А впрочем, глупо себя отделять от всех. Во мне нет ничего необычного. Совершенно.

— Она есть… Но… Но она далеко, — я не смогла больше выдавить из себя ничего по этому поводу. В НЛО как-то не верится. Почему? Помню, я была в архивах и нашла одну старую газету 1947 года. Текст был следующий: «В июне 1947 года произошло событие, которое навсегда изменило мир. Пилот частного самолета Кеннет Арнольд заметил над горной цепью Каскад в штате Вашингтон некие странные объекты. Увиденное он описал словами „летающая тарелка“, которые прочно вошли в повседневный лексикон, и с тех пор мы стали поглядывать в небо, раздумывая о том, не подходит ли к концу долгая история нашей изоляции. Возможно, мы вот-вот станем гражданами Вселенной, полной жизни, — и, если этому суждено случиться, примут ли нас в галактический клуб или уничтожат как источник угрозы для других разумных существ?» Вскоре по всему миру прокатились невзначай брошенные Арнольдом слова, которыми он описывал объекты, имевшие на самом деле форму полумесяца. Пресса подхватила формулировку Кеннета — «они скользили, словно тарелки по воде» — и создала из нее завладевшие сердцами читателей «летающие тарелки». Спустя несколько дней уже вся Америка ошибочно полагала, будто обнаруженные летательные аппараты были похожи на тарелки. Словосочетание вошло в повседневный обиход. Заблуждение относительно внешнего вида «летающих тарелок» укоренилось столь прочно, что через 5 лет, когда Арнольд издал мемуары о своих наблюдениях под заглавием «Пришествие тарелок», издатели поместили на обложку книги изображение тарелкообразного устройства, уже ни чем не напоминавшего те объекты в форме полумесяца, которые видел ее автор.

Почему я его так хорошо помню? Потому что я читала очень много раз его и ведала… Стоп, у меня были друзья? И что с моей памятью? Почему я многого не помню? Мой архив составляет один бардак, в котором ничего не сыскать.

— Есть-есть, любимая. И ты права, но сейчас она здесь, — мужчина неотрывно смотрел на меня, будто загадал загадку и ждал, пока я дам ответ.

А впрочем, так и было. Этот парень для меня загадка. Что он и откуда, я совершенно не знала. Но теперь клонил к тому, что он является внеземным существом, или я опять чего-то не понимала? Надеюсь, что он утрирует.

— Э-э… Ты вампир? — единственное, что пришло мне в голову. А разве я ошибаюсь? Смотрите сами, у него кожа будто состоит из гранита, сила немыслимая, и он при мне никогда не ел! А чем же не кровосос?

Мужчина смотрел на меня, подняв в удивлении бровь. Ох, он наверное хуже и предположений не слышал. Мифических существ хоть отбавляй! Но кто из них он? А может все это ошибка? Может он просто болеет редкой болезнью? А я тут лежу себе и придумываю непонятно что.

— Джина, знаешь ли, каталепсией обладают многие и это не делает меня чем-то иным, нет. А в особенности вампиром. Разве они существуют? Я вот за всю жизнь ни одного не встретил, а моя жизнь очень длинная. Измеряется в больших числах, — его лицо совершенно ничего не выражало. Создавалось ощущение, будто я смотрю в лицо статуи. Нельзя понять чувств. Он просто не двигался. И глаза… Эти зеленые глаза… Не моргали. Я осторожно сглотнула. Человек-статуя.

А насчет его возраста. Не понимаю: ему на вид и двадцать с лишним дашь еле-еле, а тут заявляет, что ему очень много лет! Я люблю старика?

— И сколько же тебе? Сотня тысяч? — шутливо спросила я, пытаясь как-то сгладить это недопонимание. Может он сумасшедший?

Мужчина медленно кивнул.

— Почти… Если судить по вашей системе исчисления, то мне примерно столько же лет, как и вашей планете. Несколько миллиардов.

А он умеет эпатировать. Что значит несколько миллиардов? Что значит — он равен по возрасту Земле?! Что за… Кто он? И почему такой умный, казалось, человек говорит такое? Стоит заметить, что я немного противоречу себе, ведь человеком он не является.

— Это… Эм… Доказать это нельзя? — промолвила, пытаясь хоть как-то привести свои внутренние дискуссии в порядок. Надо было его выслушать. Но внутри все словно сорвалось с цепи: одна волна мыслей накрывала на другую.

— Можно, но нужно очень много анализов и исследований. Не уверен, что тебе нужны они. Тем более, ты в калий-аргоновой датировке плохо разбираешься. Но это не самое главное, Джина. Я ведь не человек. И ты это знаешь.

Да, он прав. Я знала это, лишь увидев его. Но все равно я пыталась объяснить его силу, многие вещи с точки зрения науки или разума. Не хотелось верить во что-то необъяснимое и непонятное. Все неизвестное всегда пугает.

— Тогда… Что ты есть? — этот вопрос засел иглой в моем разуме с первой нашей встречи. Я долго гадала почему, откуда и как. А теперь… Теперь Виктор готов рассказать все. Этот долгожданный момент настал.

Мужчина продолжил говорить тихим размеренным голосом, успокаивая меня, мысли внутри и что-то ещё… Недостижимое мной.

— То, что я есть… Это ты не найдешь нигде. В мифах нас нет, в истории тоже. Давай начнем. Ты ведь знаешь, что в мире существуют два важных физических понятия. Я буду говорить простым языком, чтобы ты поняла. Есть Материя и Энергия, они неотделимы и важны. Во Вселенной все время что-то происходит. Там есть Баланс и мы следим за ним. Энергия и Материя — есть нечто живое с разумом и силой. Я один из сынов Энергии. У нас есть иерархия. У нас есть все. Мы созданы для Баланса матерью Энергии. У вас гармонию представляет природа. Убей всех хищных животных и увидишь, сколько в мире останется грызунов, которые с удовольствием испортят человеку жизнь. У нас та же система, но с планетами и разными планетарными народами. Я на этой планете…отдыхаю. Сам служу Матери очень давно. Энергия уникальна. Мне принадлежит власть именно этого типа, а именно: можно вмешаться в процессы энергетического плана. Я вижу совершенно по-другому, поэтому ты плохо поймешь. В моем мире… Все общаются мысленно. Мы слышим друг друга на мысленном уровне. У вас нейроны не приспособлены для мысленного общения. Именно для общения — нет. Поэтому общаться с тобой я не могу на этом уровне. Эйра знает, что я за создание. Она жаждет силы, но ей не понять, что силы у её детей от меня не будет. Шанс на миллион. А вот ты… У тебя есть так называемый ген «материи». Дело в том, что от людей и других существ разумных у нас не может быть детей с силой такой же. Система очень строгая. Но если существо имеет в роду женщину Материи, потому что наши не путешествуют, то шансы на детей Энергии очень большие, а именно 85-97%. У тебя в роду есть женщина Материи. Это я сразу понял. Я учуял тебя на острове намного раньше. Я ходил рядом с племенем Люка, думая, что тебя надо украсть или же заявить о своих правах. Но ты сбежала раньше. Согласно договору с Люком, он ни за что не будет пересекать границу и нападать на тебя или на меня. Моя территория официально — храм. Но начало берется гораздо раньше. У меня было очень много жен и детей, Джина. Я спустился сюда по заданию. Даже среди Материи есть предатели. Видимо, она твой предок. По закону нашему все разрешено, так что все хорошо. И ещё. Я сейчас выгляжу как человек, но на самом деле все мы имеем облик зверя. Копировать облик создания — это способность здесь мне пригодилась. Я один раз скопировал его в Древней Греции, мне хватает.

Я внимательно слушала моего любимого и с каждым его словом приходила в шок. Сын Энергии? Что это значит? Он… Он говорит правду или это розыгрыш перед словами: «а знаешь, я просто имею болезнь. Она самый настоящий раритет. Она называется…» Но нет. Он дальше не говорил. Неужели на самом деле в космосе течет глобальная жизнь? Неужели все настолько серьезно?

Виктор был женат. Много раз. От этих слов что-то внутри зашевелилось. Ревность? Неужели я могу его ревновать к трупам? Или же…

— А разве… Все дети твои и жены… Они мертвы? — ревность заставила задать этот вопрос, и от этого мне было стыдно. Мной правят такие грубые чувства.

Мужчина заметил сразу, что мне не по себе. Или почувствовал.

— Стыдишься ревности? Не нужно, любовь моя. Ревность правит миром. Без нее не было бы ни любви, ни денег, ни человеческого общества. Ревность — это соль земли, — сказал он с улыбкой и надеждой успокоить меня. — А насчет жен, да, я видел смерть всех их. И жизнь тоже. В моей власти продлевать жизнь, но Джина, родная, закон запрещает это делать, если это твоя ненастоящая жена. У нас моногамия и жены на всю жизнь. Никаких однополых отношений. Ничего подобного нет.

Как он мог наблюдать за их смертью, жить с ними, зная, что все они окажутся в гробу? И не возникало у него желания помочь им? Хоть один раз нарушить этот странный закон? В его власти было спасти их всех, но он не спас никого.

— А разве тебе не жаль… Жаль их?

Это моего мужчину удивило. Он прикрыл глаза, отдаваясь своим давно забытым чувствам, эмоциям.

— Оставь жалость себе. У нас все по другому. Совершенно. Мы не понимаем ни жалости, ни сострадания, ничего из того, что вы называете мораль, чувства.

Все это ломало мне голову. И что же ими правят? Сухие законы? Ведь чувств у них, по видимому, нет совсем. Усталость съедала, начиная с тела, медленно ползя по позвоночнику к голове. Я чувствовала её тяжелые лапы, но пока она не добралась до головы, могу рассуждать и думать.

— Я не понимаю тебя, Виктор. Ты говоришь такие вещи… Они совсем нереальны для меня. И наш брак… Фактически его нет. А что если этот ген… Что если он попросту отключится?

— А я и не надеялся, что ты поймешь. И сам бы я себе не поверил, если бы был человеком. Но я не лгу. А брак… Что ты называешь фактическим браком? Тот, что проводится в ЗАГСе и подтверждается печатями и подписями? Джина, зачем тебе это? Я живу пол вечности, а тебе и в наследство нечего отдать. У меня по бумагам ничего нет: ни дома, ни жизни, ничего. Так что с этим все сложно.

Постепенно я засыпала. Ничего целый день не делала, а устала. И от чего это у меня? Я прижалась к любимому, не желая расставаться с ним хоть на минуту. Не хочу думать, правда ли то, что он говорит, но надеюсь, что решил пошутить надо мной. В моей жизни мало веселого, но самое интересное и подозрительное, что я ничего вспомнить не могу. Что с моей памятью и прошлой жизнью? Она вообще была… Эта жизнь до острова?

Часть

Я стою под дождём,

Всё пылает огнём,

Холодя мои голые плечи,

Распевая невнятные речи.

Я смотрю далеко,

Как же все велико,

Слишком много его,

Непонятно чего…

Я горю от стыда,

Здесь — дурная игра,

Прочь, уйди от меня,

Занавесь-ка себя…

Я смеюсь над собой,

Что за глупый герой,

Наступая на пятки,

Задаёт мне загадки.

Я кричу о беде

Моей глупой судьбе,

Что не слышит меня,

Тихо что-то жуя.

Я стою на ногах,

Умирая в годах,

Я кричу о себе,

Умирая в судьбе.

Я играю с огнём,

Поливая дождём,

Заглушаю я речи,

Что сжимают мне плечи.

(Кохэйри-неко)

Мне снились белоснежные пустыни, что бороздили по миру моей памяти. Эти безжалостные пустыни составляли планету моей памяти. Я должна что-то помнить!

Хотя бы что-то из прошлой жизни. Но каждый раз, идя вперед, я натыкалась лишь на снег. Все белое… Все холодное и безжалостное. Оно жалит меня изнутри! Эта пустота…убивает, режет…делает невыносимо больно! Почему вместо сладостных плодов — насыщенных воспоминаний, у меня лишь пустыня? Что способствовало её образованию? Где моя семья… Где моя жизнь вне острова?

Во сне я бродила полуголой по бескрайней белоснежной пустыне. Мороз на удивление не трогал меня, словно меня что-то согревало извне. И это что-то было пушистое… Но здесь, рядом, со мной совершенно ничего не было! Странно.

Где же вы, воспоминания? Вы стали этими холодными снегами или просто…Просто превратились в прах? Что-то мягкое продолжало тереться об мою кожу и частично я знала, что это в реальности. Неужели Виктор привел тех самых зверей? Я ведь хотела на них посмотреть…

Я продолжала искать. Фрагменты воспоминаний действительно стали холодными снежными сугробами. И больше ничем. Я не могла что-то больше вспомнить. Я стояла и просто смотрела на эту чудесную картину. Кто украл отсюда солнце? Кто превратил мою память в льды и сугробы? Пустыня постепенно стала меркнуть, будто кто-то медленно выключал свет. Я пыталась понять, что происходит, но все произошло быстро — пустыня стала пустотой. В мои ноздри ударил странный кисловатый запах. Значит, проснулась. Я открыла глаза, готовая увидеть любимого, но то, что я увидела лишь породило во мне первобытный страх. Передо мной была морда непонятного существа. Водянисто-желтые глаза смотрели неотрывно на меня. Я закричала, поспешно спрыгнув с кровати. Это существо… У него крылья! Откуда?! Что это такое вообще?! Я нашла в себе силы быстро подняться и побежать что есть мочи к окну. В этот момент вспыхнуло перед глазами недавнее воспоминание — прыжок у Люка. Тот самый прыжок через окно. Однако глупо их сравнивать. Тут за мной никто не гонится. Зверь даже не сделал ни одно усилие, чтобы остановить меня. Откуда он на кровати? Я перебралась через окно и спряталась. А ведь сейчас ночь!

На небе горели звезды и я заметила, что если собрать их все воедино, то я получу глаза… Глаза этого зверя. Прохладный воздух немного успокаивал мое тело. А ведь я не останусь здесь сидеть. Хоть спать уже не хочется, но мало ли кто ночью здесь ходит. Тихий скрип двери. Виктор? Я поднялась и повернулась к окну. Пусть меня будет немного видно.

В комнату вошел совершенно не мой спаситель! В комнату плавно вошла полуголая Эйра. На ней было лишь нижнее белье золотого цвета и пара украшений, которые из простого человека делали её чем-то необыкновенным, особенным. Она выглядела очень красиво при лунном свете. Её глаза были полны неведанной мне надежды, а тело изящно двигалось в такт невидимой музыки. Зверь напрягся. Он выглядел довольно устрашающе, но Эйра, видимо, его совсем не боялась. Рыжеватая шерсть с черными круглыми пятнами. Морда у него очень странная. Челюсть — сплошной голый череп с длинными клыками. А крылья птичьи, с перьями и довольно большие. На голове бежевого цвета красовались острые рога, похожие на те, что можно созерцать у оленей. Они величественно поднимались вверх. Из меня постепенно вытек страх. Интересно, почему?

Эйра сделала один поклон перед зверем, а затем рухнула перед ним на колени. Что происходит? Что она творит? Зверь смотрел на неё с равнодушием, хотя если честно признаться, то я не совсем понимала, куда смотрит это существо. У него нет зрачков и глаза неподвижны.

— Любимый, мой бог, выслушай меня, выслушай меня! — молила она. Никогда бы не подумала, что такая гордая девушка может так говорить. — Дай мне сына, дай мне воина. Я склоняюсь перед тобой, предлагаю тебе свое тело, душу. Прошу, любимый!

Она протянула к нему руку и погладила пушистую лапку. Она была с ним нежна и аккуратна. Затем она взяла его лапку в руки и я заметила, что его лапа очень большая. Она помещалась лишь в двух ладонях. Эйра с любовью стала покрывать её поцелуями. Существо будто застыло как статуя. Оно точно живое? Статуя… В голову врезалось лишь одно имя. Теперь я поняла кто это. Но неужели все это реально? Неужели…я не сплю? Виктор вытащил лапу из её рук, а затем замахнулся и ударил по идеальному лицу. В лунном свете я отчетливо увидела уродливую рану от здорового когтя моего любимого. Темная кровь стала бороздить по щеке Эйры, держа курс вниз. Во мне в этот момент что-то дрогнуло. Я не могла смотреть это дальше. Это было насилие! Насилие! Как у Люка… Совсем как у него. Фарфоровое лицо сморщилось, из сапфировых глаз брызнули алмазные слезы. Эйра заплакала, опустив голову. Но зверь не спешил утешать её. Он совершенно к этому не стремился. Я пристально смотрела на эту завораживающую картину, не в силах оторваться. В этот момент морда зверя медленно повернулась ко мне. В его глазах я ничего не могла прочитать. Зато мне стало страшно, будто он меня поймал на каком-то страшном преступлении. Я быстро опустилась вниз, не желая видеть больше это насилие и испытывать страх. Надо пойти прогуляться. Если бы меня заметила Эйра, то было бы хуже. Она, быть может, больше не заговорила со мной, потому что я видела её слабость. Её боль. Зачем мой любимый с ней так жесток? И мой любимый ли это?

Часть

С неба падают капли

Горячей воды,

Мы сложили все сабли,

Никуда не беги.

Что же делать теперь,

Подскажи, подскажи.

Никому ты не верь,

Ведь укусят ужи.

Ты зачем солгала,

Матерь божья земля?

Ты зачем соврала,

Улизнула, змея?

Я одна у окна,

Я смеюсь, весела,

Потому что она

Разрешенье дала.

Но странная грусть

Не уходит пока,

На душе словно груз,

Повисла она…

Я хочу улететь

В сербристую даль,

Не могу я терпеть

Ах, какая печаль…

(Кохэйри-неко)

Джунгли — это единственное, что наводило здесь на меня особый страх. Эти деревья, мне кажется, они кого-то покрывают, прячут в своей тьме. А ведь кроме меня здесь никого нет. Ни задумчивого Виктора рядом, ни строгой Эйры. Неужели мой любимый не врал и не придумывал? Он — зверь?! Не могу поверить. Кажется, что меня одурачили. Будто хотели разыграть. Но вот беда: сцена в спальне совершенно не похожа на розыгрыш. Зверь не был иллюзией. Он был реальным. А эта морда…Так, надо отвлечься.

Я смотрела на эти деревья, что тихо шумели от несильного ветра. Но они смотрели на меня в ответ. А может…это не они, а что-то там за ними? А вдруг там кто-то прячется? Я на миг задержала взгляд, но сразу опустила. Какая-то потусторонняя тень выползла из ночного сумрака и преследует меня. Я боюсь всматриваться в джунгли, увидеть там то, что смотрит в ответ. Деревья хранят это будто общий секрет. И он направлен против меня. Но мучиться здесь, чего-то ждать… Нет, я не могу. Я должна посмотреть и узнать. Раз и навсегда. Жаль рядом нет моего любимого, который наполняет меня уверенностью во всем. Однако надо же быть хоть где-то смелой. Я подняла глаза и стала всматриваться в ночной сумрак, пытаясь разгадать тайну джунглей. И я заметила. Там кто-то стоял, вырисовывался силуэт. По коже пробежали мурашки и сердце забилось чаще, внутри все сжалось. Стало совсем не по себе. Я продолжала рассматривать то, что казалось силуэтом. Да, там определенно кто-то стоял. Джульетта? Я открыла рот, чтобы что-то сказать этому непонятному человеку, но тут же его закрыл мне страх. Силуэт зашевелился. Меня пробил колкий озноб. О, боги, мне страшно. Где Виктор?! Руки сцепила нервная дрожь. Я с отчаяньем посмотрела назад, на храм, который мог бы стать моим спасением, ведь люди Люка, если этот силуэт был одним из них, не имеют права заходить на территорию Виктора, чем и являлся храм. Надо бы пойти обратно… Но нет, я не знаю, что там творится. Совершенно не знаю. Я смотрела снова на джунгли, пытаясь найти среди деревьев силуэт. Но его не было. Исчез. А что если он… Так, все хорошо, надо постараться отвлечься.

Мой сон… Что касается моего сна, то насчет этого всего мне страшно. Память моя разобрана по частям. И ничего в ней не найти. У меня нет прошлого. Есть ли надежда на будущее? Есть ли? И когда все это началось? Когда я стала терять память? Все на острове я помню… А до острова мало что.

Эта реальность теряет краски, оставляя размытую серость. Мне страшно за свое будущее. Может его и нет совсем. Хочется бежать… хочется сбежать от всего в темные опасные джунгли. Спрятаться там и сидеть вечно, чтобы никто меня не нашел и искать не думал. Но если подумать, от чего я бегу теперь? Не понимаю. Мои воспоминания…утеряны, может, я никогда их не найду в закоулках своей раскрошившейся на миллионы крошек памяти. Жизнь ведет нестабильную игру. Хочется бежать. Просто сбежать в тот мир, что нравится мне. Но его же нет. А был ли? Что-то преследует меня. Самое страшное, что оно внутри меня. Оно часть меня, это мое темное "я", что затмевает мой разум, когда я в безвыходной ситуации, а, может, оно вырвется и вовсе настоящую меня уничтожит. От него нельзя сбежать. Куда бы я не побежала, беру себя с собой: со всеми утерянными воспоминаниями и зияющей пустотой внутри. Я опустила глаза, не желая больше выносить этот давящий на меня страх. Джунгли этого места действуют на меня очень странно. Они заставляют меня дрожать изнутри и задумываться о таких странных вещах.

— Джина? Любимая? — послышался мелодичный голос сзади. Я обернулась, застав Виктора одетого в привычную черную одежду. Он стоял, с тревогой смотря на меня. Моей радости не было предела. Страх внутри превратился в стеклянный шар, который под давлением разлетелся на части. Зато один осколок все же попал в мое сердце при мысли о силуэте в джунглях.

Желание бежать отпало как кусок грязи, что прилип к моей душе и никак не хотел отлипать, хотя просочиться внутрь, заполнить мою душу полностью. Хотелось быть с ним…лишь с ним, моим любимым, желанным, обожаемым. Я ринулась к нему и, достигнув цели, обвила руками стальное, так необходимое мне тело. Мне его очень не хватало. А ведь прошли считанные минуты с момента, когда я ушла. Виктор был весьма удивлен моему порыву, но все же обнял в ответ.

— Извини, любимая, я не хотел пугать тебя своей сущностью. Совсем не ожидал, что ты будешь убегать, — его губы осторожно коснулись моего лба и запечатлели поцелуй. — Тебя что-то тревожит? Все хорошо?

К сожалению, я не могла ему сказать правду. А зачем? Мои мысли — лишь мои мысли и никто, ничто не имеет к ним доступа. А ещё мне было стыдно за них. За то, что я думаю и о чем. Я не могу сбежать от Виктора, ведь его очень люблю. Он дает мне силы жить дальше.

— Все хорошо, Виктор, — соврала я, в надежде, что он не поймет, что это ложь. Я не знала всех его способностей и он вполне мог умолчать о самых главных.

Его тело напряглось. Напряжение перетекло в руки, уколов меня. Он не должен знать, что творится внутри. Он не должен…

Я посмотрела в глаза мужчине, пытаясь понять узнал ли он, что я соврала. Но увы, его взгляд ничего не выражал. Абсолютно ничего.

— Если все хорошо, то мы можем вернуться в кровать, — с улыбкой прошептал он. Мне даже показалось, что сейчас фальшивит он.

Пришлось послушно кивнуть. А где же Эйра? Он что, прогнал её? Её искренне жаль. Теперь лицо местной красавицы будет уродовать мерзкий шрам. Не хотела бы я попасть под гневную лапу Виктора. В своей истинной сущности, в которую я до сих не могу поверить, он казался слишком опасным. Один вид его морды заставлял меня содрогнуться.

Виктор отстранился и, взяв меня за руку, стал вести к храму, а вернее, к окну спальни. Наверное ему было все равно окно ли это или дверь. Если через это можно пролезть, то плевать что это: окно, дверь, дыра. Его рука на ощупь была как металл. Меня словно взял робот и потащил за собой. Могу поспорить, что одним ударом он способен поломать мне позвоночник и все ребра.

Мужчина подвел меня к окну и аккуратно помог в него пролезть. Сам он в окно с легкостью прыгнул и кувыркнувшись, грациозно встал с пола. Я смотрела завороженно на мужчину, не в силах поверить. Он прыгал так, словно его тело было кошачьим. Никогда я ничего не видела подобного. Лишь в фильмах и то не всегда. В комнате не было ни намека на Эйру. Будто её здесь и не было. И этого зверя. Такое чувство, что это все мне приснилось. Я решила, что хватит глазеть на Виктора и поспешно легла на кровать. Мужчина стал идти к кровати, двигаясь изящно и интимно, словно любовник. Он соблазняет меня нарочно? Это идеальное тело любая девушка захочет присвоить себе. Однако с этим я не спешила.

Мне нужно время. Много времени, чтобы понять, освоиться.

Часть

Иди ко мне, я обниму,

Тебя ругать не стану.

Тебя, как хочешь, восприму

И дам тебе охрану.

Ты только, слышишь, не боись:

Ведь мир — не очень злобный.

Не веришь мне? Тогда крепись,

Не слушай звук утробный.

(Кохэйри-неко)

Шум воды очищал мои мысли, сортировал их. Хотя этого явно недостаточно для полного исцеления от боли. Я проснулась сегодня утром без моего любимого. Его попросту не было. Пустое место, на котором он должен был лежать. Меня это очень сильно расстроило, может, даже обидело. Куда он делся? Почему меня здесь оставил? Постель из теплой сразу же превратилась в холодную и чужую, стало неуютно. Мне не хотелось больше спать. Понятия не имею во сколько я встала. Здесь нет часов. Я обшарила весь храм, но моего любимого не нашла. Единственный выход был — выветривание души на свежем воздухе. Поэтому ушла через мрачные джунгли к морю. Я сидела у воды, пытаясь снова что-то раздобыть внутри себя. Шум воды помогал сосредоточиться. Память… Что-то должно же быть! Если я её потеряла, то как? Прошлое, почему ты меня так мучаешь? Значит, что-то внутри есть. Пустота не волнует, потому что на ее месте что-то было. Мое подсознание помнит, а я — нет. Совершенно нет. Будто кто-то взял и вырвал их, воспоминания, оставив непозволительную дыру в памяти. Теперь стоит проблема, как снова оживить воспоминания, заставить их двигаться в танце передо мной? А если я попробую думать о другом? Я слышала, что воспоминания приходят с ассоциациями. Главное, чтобы конфобуляция не пришла. От неё все только хуже. Хотя я даже не знаю с чего начать. У меня нет мыслей насчет ассоциаций. Если бы только Виктор был рядом! В его присутствии мне не хочется задумываться о прошлом, да и думать о чем-то глобальном, непостижимом. Рядом с ним мне хорошо, хочется просто быть рядом и ничего больше. Но он ушел, словно бросил. Бросил… При упоминании этого слова что-то внутри дрожит, сжимается. Похоже на рефлекс. Призрачная боль, которая ещё фонтанирует.

Бросил. Что-то при упоминании этого слова шевелилось внутри, что-то ранее недоступное. Я стала повторять его чаще и чаще, пытаясь заставить это «что-то» выйти наружу, понять, что это. И у меня получилось. Белая вспышка воспоминания в голове постепенно приобретала яркие краски, четкие очертания. Передо мной возник образ, воспоминание. Фон размыт, но на нем выделялась фигура мужчины. Жаль, но я видела четко лишь лицо. Самый обычный мужчина с приятной внешностью. Глаза его походили на осенний дождь — жестокие, загадочные, прекрасные. Такой живой… Я просто физически ощущаю жизнь в его теле. Как горячая, молодая кровь пульсирует в этих нежных, тонких венах. К всеобщему огорчению, его облик вызывал лишь дикую ярость глубоко внутри. Странно это тело помнило, а я нет. Волосы мужчины были неясного для меня цвета: то ли каштановые то ли рыжеватые. К удивлению, его губы двигались. И я слышала бесформенный голос, что повторял одно и тоже. Говорил размеренно и ясно: я тебя бросаю, ты мне больше не нужна. И кроме этого образа, который повторял одно и тоже, как заевшая пластинка, не было. Судя по всему, парня я знала когда-то. Сейчас же я понятия не имела кто это, но одно знаю точно — его я любила. Даже не верится, что я сильно любила. Интересно, что я сделала, когда он меня бросил и почему он меня бросил? Я перевела взгляд на свои руки, в надежде что-то обнаружить. Не знаю к счастью это или нет, но они были чисты, кожа гладкая, ни рубцов, ни шрамов. Так, значит ничего я с руками не делала. В сущности говоря, на теле много мест, которые очень уязвимы для смерти. Один порез, немного времени и тебя уже нет совсем. Надо как-нибудь хорошо рассмотреть себя в зеркало. И что делать с этим воспоминанием дальше? Тоже непонятно. Неясно.

Вне всякого сомнения, я рада что хоть что-то вспомнила и это не может не радовать. Может быть, что-то ещё вспомню. Хоть одно воспоминание уже есть. Я встала, неотрывно смотря на бескрайнее синее море, которое зазывало меня войти в воду. Однако я знаю что и кто там водится. Люк дал мне прекрасно понять, что под гладью спокойной воды скрывается кровожадное чудовище. Надо уходить, может мой любимый уже пришел. Повернувшись, я отважно зашла обратно в темные джунгли. Эти деревья казались живыми. Их большие кроны перекрывали друг друга, не пропуская лучей солнца. Я шла, решительно настраивая себя лишь на том, чтобы уйти отсюда поскорее. Мне не хотелось фокусировать свое внимание на тьме, что гуляла между деревьев, будто живая. Все это прибавляло в теле страх. Я должна отсюда выбраться и поскорее.

— Разве обязательно покидать клетку? — прозвучал знакомый до боли в груди голос то ли в моей голове, то ли вне её. Мне не хотелось поворачиваться, ведь я прекрасно знала чей это голос. И я много раз пожалела, что пришла сюда. Медленно, очень медленно я оглянулась и увидела то, что словно пуля пронзило мое сердце болью. Вдалеке от меня, на приличном расстоянии, стоял Люк, который настойчиво и укоризненно махал указательным пальцем, будто предупреждал о чем-либо. Неужели… Неужели Люк и вправду здесь?! Он же убьет меня! Виктор, где же ты?! О нет-нет…нет. Мои мышцы напряглись. Все тело пришло в боевую готовность, а именно бежать без остановки. К удивлению, Люк усмехнулся и, отступив на шаг, скрылся за массивным стволом дерева. Я стояла, пораженная положением. Эта игра моего воображения или он… действительно реальный? У меня, что, галлюцинации? Надо было уходить прочь из этих джунглей. Нет ни единой мысли за то, чтобы я тут осталась. Я пошла дальше теперь уже намного быстрее. Надо добраться до храма или хотя бы до племени. Деревья сейчас в моих глазах выглядели злобными великанами, которых подчинил себе главарь бандитов. Комично все это. Я шла, не оглядываясь и не останавливаясь. Ветки на пути немного мешали. Ох, если бы тут хоть немного было солнце!

— Ну же, детка, чего ты боишься? Клетка не сломается…на этот раз, — голос прозвучал сзади и достаточно близко. Теперь кожа на теле натянулась, словно я окунулась в глубокий холод. До меня медленно доходил весь ужас данного положения. Стало очень страшно. Конечно, здесь мне не раз приходилось испытывать страх, но не такой. Этот страх граничил с ужасом, почти парализовал. Я не могу обернуться…нет…нет. Все-таки, я медленно повернула голову. Люк стоял теперь намного ближе, чем раньше. Сверкающие налитые кровью глаза были неотрывно устремлены на мое лицо. Злобная решительность, горевшая в его взгляде, неожиданно уступила место дикой веселости.

— Боишься? А теперь? — его тело испустило напряжение и он побежал прямо на меня. Мое тело из боевой готовности не выходило, поэтому заставить бежать себя было легко. Я бежала, несмотря на боль в ногах. Хоть бы не догнал! Бег пришлось замедлить из-за ноющей боли в боку и пониманием. Я не слышала ничего кроме собственных шагов, уж больно громко отдающихся в моих ушах. Пришлось остановиться. Как выяснилось, сзади никого не было. Ни единого признака Люка. Я внимательно осмотрела траву. Она была помята лишь там, где я бежала. Это не совсем убеждает, как-то, что он не пытался в меня что-то кинуть или кричать на меня. Этот безумец не из тех, кто будет прятаться за деревьями и выжидать тебя как ниндзя. А это значит лишь одно…

Про это определенно не должен кто-то узнать. Это…это будет стыдом для меня, самым настоящим позором. За мной гоняются собственные фантомы. Я с отчаяньем в сердце пошла дальше. Больше мне никто не встречался. Более того, этот феномен радовал. По настоящему радовал. Теперь джунгли казались мне ещё более зловещими. Будто они составляли одно живое существо и я ему совсем не нравилась. Может они и вправду живые? Ладно, надо отсюда убираться и быстро. Я вышла из джунглей, тяжело вздохнув с облегчением. Теперь можно идти в храм, где меня ждет мое самое любимое существо. Тут есть деревня, где живет племя Эйры. Но я ходила не через него. Через него мне не хочется ходить. Люди племени не очень любили меня, однако любая угроза со стороны могла окончить их жизни. Я пошла в храм, стараясь не наткнуться на кого-то из племени. Не нравились мне их дикие глаза и тупое выражение лица. Гул голосов витал в воздухе, однако их язык совершенно не ясен. Наконец-то передо мной раскинулись величия храма. Я отворила тяжелые дубовые двери и вошла в прохладу тишины. Надеялась, что увижу моего любимого. Как бы то ни было, тронный зал пустовал. Мои надежды были жестоко разбиты, подавлены. Состояние моего разума было слишком негодно для размышлений. Я окончательно потеряла самообладание и упала на холодный каменный пол. Моего любимого нет. Одиночество, нестерпимая боль и эмоциональный голод. Это было невыносимо, они убивали меня, рвали изнутри с особым удовольствием. Кажется, тоска по нему с каждой минутой становилась все сильнее. Есть ли этому предел? Как долго я смогу выдержать, прежде чем сойду с ума от безысходности и одиночества? Ответа не было. Неужели я в этом мире одна? Неужели лишь Виктор помогает мне выжить в этом мире?

Часть

Огонь прекрасен и вода прекрасна,

Никак я не могу налюбоваться.

Они как небо и земля —

Не совместятся никогда…

Давай я буду пламенем,

А Ты — водой…

Ты только не туши меня, постой…

Я расскажу Тебе о своих чувствах и потухну

И это будет наш первый и последний поцелуй…

Я стала пламенем специально,

Пусть я умру — а Ты останься жить…

Мне не судьба с Тобою

Жизнь счастливую прожить.

Я буду сомневаться,

Тебя тянуть на дно,

Мне трудно оставаться,

Уйти пора давно…

(Kreed2015)

Я сидела за столом, пытаясь съесть хоть что-то. На столе, передо мной, было очень много вкусностей, от их вида текли слюнки. Напротив меня сидел тот, кого искала ранее. Он пришел сразу же, как я заплакала. Но где он вообще был я так и не поняла. Виктор снова не ел, хотя перед ним стояла полная тарелка еды. Он сидел и смотрел на меня, словно восковая фигура. Если бы его поместили в музей, то вряд ли бы отличили от статуи или восковой фигуры. Он просто не двигался. Совсем. Его грудь не поднималась, он не делал вздохи.

— И что же с тобой случилось? Почему ты плакала? Это ведь не просто сбой внутри тебя. Есть причина, — он словно видел меня насквозь и может быть, оно так и было. Он же не человек.

Но я не могла открыть правду. Не я. Хоть он и привязал меня к себе каким-то образом, однако все равно не могла сказать правду. Мне делалось рядом с ним очень хорошо, но сила моего стыда больше. Позор внутри… Он врос в мозг подобно мху, или опухоли, которая разрастается с каждым разом все больше и больше. И, к сожалению, я не знаю, что мне делать. Это делает меня ещё более скрытой, или даже замкнутой. Я боюсь смеха, осуждения… Боюсь боли. Я завишу от общественного мнения?

— Эти воспоминания… Я ходила в джунгли, к воде… Там меня настигли воспоминания о том, что случилось, когда была с Люком, — я уставилась в еще полную тарелку. Да, отчасти это было правдой. А хотя зачем я вру себе? Я лгу своему любимому лишь потому что боюсь открыться.

Моего мужчину совсем не тронуло то, что я ему говорила. Кроме одного.

— Джина, тебе лучше не ходить в джунгли одной. Остров поделен. Граница заканчивается там, где начинают расти экзотические деревья с фиолетовыми цветами. На них высечены слова.

Граница? Интересно, а далеко ли я была от неё? Неизвестно. Значит, Люк знает о том, что остров для него ограничен. Тогда смог ли он бы преодолеть границу?

— Значит, получается, что Люк бы за эту границу бы не перешагнул?

Виктор взял чашечку с горячим чаем и совсем немного отпил оттуда. Ему явно не очень нравилась здешняя еда. А может он питался совершенно другим.

— Нет, он бы не сделал этого. Он очень хорошо знает договор, знает, что будет, если нарушить его. Люк — безумец, но он хорошо осознает угрозы и то, что с ним может быть. Однажды… когда они приехали на остров, то он бросил мне вызов. Эйра видела, что пули меня не берут и тогда она бросилась к моим ногам и просила пощадить. Люк потом предложил договор. И я согласился, хотя мне не нужна бумажка, чтобы выполнять сказанное. Люк мне не друг, однако много раз зазывал к себе, чтобы я оценил его фильмы. Пришлось объяснить, что это удовольствие мне недоступно.

Если Люк приехал сюда, то когда тут появился сам Виктор? Видимо, очень давно здесь. А что если власти узнают об этом острове? Что тогда? Я не думаю, что это существо, что сидит напротив, пойдет в тюрьму. Было ещё кое-что мучившее меня. Когда я пришла сюда, то он говорил мне о гене. Толком ничего не рассказал, зато заинтриговать успел. Что за ген? Почему у меня? Почему он понял, что я его носитель?

— Расскажи мне про ген, — неожиданно прозвучали мои мысли вслух. Конечно, история появление Люка и Эйры тоже заставила меня немного подумать на эту тему. Кстати говоря, Эйру я сегодня не видела совершенно. Куда она пропала?

Мужчина молчал, заставляя меня чувствовать неловкость. Он словно мысленно отметал что мне говорить, а что нет. Я в генетике не разбираюсь совсем. Может быть, я из его рассказа ничего не пойму.

— У тебя в роду есть дочь Материи. Она образовывала здесь браки. И у нее родилась дочь, где, грубо говоря, на Х хромосоме появился участок, который дает мне право на нормальных детей моей расы. Благодаря гену ты имеешь определенный запах и выделяешься для нас среди других. Но…к сожалению, он может и что-то «сломать» внутри организма. То есть ты и твои предки женщины имеют какие-либо отклонения в организме. К примеру, видов лейкоцитов больше на один или два, что дает преимущества перед многими болезнями. Иногда бывают и патологии. Ген может действовать нейтрально или «агрессивно». Он будет действовать, но дело в том, что он «чужероден» и может в организме что-то поменять. Не бойся, в мутанта он тебя не превратит. Организм при наличии этого гена работает чуть по другому.

Теперь я все поняла. Что-то темное глубоко… Во мне. Оно есть благодаря этому самому гену. Это темное заставило меня прокусить Люку кожу, хотя я терпеть не могу насилие и боль, особенно если это все причиняю другим. А может это темное родилось из чего-то большего. Любимый помог мне разобраться хотя бы в этом. Может… Может потеря памяти у меня именно из-за этого? А хотя это темное, сардоническое… Оно не могло забрать мою память.

— Я прокусила Люку кожу и вырвала кусок мяса… — мне не хотелось это говорить, но я хотела, чтобы мой любимый это знал. Может быть, это вовсе не ген? Есть болезни, которые годами дремлют, а потом внезапно набирают обороты. И тем и другим можно в некоторой мере управлять. Я совсем запуталась.

— Вот, твои зубы не аналогичны человеческим, готов поспорить, что у тебя они очень крепкие. Выбить или вырвать их довольно непросто, — мужчина говорил с улыбкой, будто ему очень даже нравилось то, что я сделала. Сторонник ли он насилия? Я не знаю. Ничего не замечала. Что-то темное и абсолютно пугающее выступило внутри меня. Деструктивные мысли охватили меня и я заглянула с легким вызовом в глаза любимого.

— Я хочу, чтобы ты рассказал по настоящему что-то пугающее… — голос звучал тише обычного, таинственнее. Я не узнавала себя. Нет, пусть он откажет мне! Виктор, прошу… Не делай этого. Не рассказывай. Это темное калечит меня изнутри. Мой разум сплошной инвалид. Боже… Я не хочу… Не хочу, чтобы он соглашался.

Виктор заметил на моем лице перемены. Он был очень внимателен к моему состоянию. Я молила, чтобы он отказался. Что-то темное съедает мой разум и захватывает тело. Я не могу пошевелиться.

— Хочешь чего-нибудь странного? Ладно. Природа вашего мира очень интересна. Знаешь что такое каинизм? Это когда с голоду братья поедают братьев. Может быть у сов и некоторых хищных птиц. Есть еще похожее, кронизм. Родители — детей. И бывает, что дети — родителей. А теперь представь тех «умных людей», которые кричат, что каннибализм — это Дьявола проделки или же, что нормальные люди других представителей своей…ммм расы не едят. Я бы просто назвал это настоящим инстинктом. В природе мать может убить или съесть своего дитя. Ты знаешь, что индюшки понимают, что это их дети лишь по голосу. А теперь представь, что это глухая индюшка и у неё впервые дети. Она их всех убьет. Люди наделены разумом, я не оспариваю это, но животные тоже многое могут понять, что-то осознать. Для меня человек ничем не отличается от животного, хотя он упорно отрицает свою животную сущность, загоняет инстинкты поглубже. Да, он строит города, но если присмотреться к термитам или муравьям, то у них тоже есть города. Разве разум человека определяют города, машины и другое? А ведь этого всего у нас нет, Джина. Наша раса живет в небольших пещерках. А законы… Ваши законы направлены на роботов больше, чем на людей. А что насчет насилия… Здесь Люк прав. В мире человека всегда будет существовать насилие. Каждая власть есть насилие. Каждая жизнь есть борьба.

Я не хотела это слышать. У меня не было сил просто взять и закрыть уши. Темное внутри наслаждалось, хищно ухмыляясь. А я страдала. Везде насилие, везде убийства. Разве без них нельзя обойтись, без этого? Что за мир… Что за жизнь...

Самое ужасное, если я буду размножать насилие и всех детей этого чудовищного порождения. Виктор согласен с Люком. Что может быть хуже?

— Разве человечество обречено на вечное насилие?

В мире полно добрых и хороших людей. Почему они вынуждены страдать? Почему тот, кто пытается скрыться от насилия, может стать его творцом? Мой разум переполнен мерзких мыслей. Я не могу больше нормально думать. Это темное убьет меня.

— Я не знаю, Джина. Я живу на Земле со времен Древнего Рима. Поверь, в природе человека ничего не менялось. Но хватит о политике, ты, вижу, доела. А теперь пошли, любимая моя.

Я загадочно посмотрела на него, не понимая, что сейчас будет. Статуя дернулась и мужчина встал со стула. Куда он меня понесет? Что ему от меня нужно? О, боже… Мне надо срочно коснуться его. Как бы я не пыталась, не могла двигаться, словно меня серьезно парализовало. А мозг кипел от революционных мыслей про насилие, боль и убийства.

Часть

Хруст стекляшек под ногами и кровавые следы,

Слышен топот в коридоре и мой шепот: «Погоди».

В коридорах серых, темных, ты пришел со мной играть.

Знаешь, милый, я устала. Мне всю ночь тебя искать?

Мусор, тряпки и осколки — ими пол усеян весь,

Я бреду во тьме, красиво, тихий шорох — я уж здесь.

Ты устал? И запыхался? Что же ты ко мне пришел?

Есль явился ты со свечкой, все границы перешел…

Дурость в голове у парня. Зачем с духами играть?

Ты, читатель, прошу, помни — легко дело, пострадать.

Тихо-тихо, и беззвучно, со спины я подойду.

К уху я склонюсь, вздыхая, руки к шее приложу.

«Ты попался, мой кузнечик», — томно-томно прошепчу…

Духи тоже ведь опасны — можем мы не лишь пугать,

Коль по пустякам нас ты тревожишь, пришло время убивать…

(Animeshka_ept)

Я лежала в мягкой постели, наслаждаясь сладкими поцелуями любимого. Мне очень нравилось прикосновение его нежных губ. Я не лежала неподвижным бревном и тоже, обняв каменное тело, целовала любимого. Он был самым нежным существом для меня, самым любимым, самым родным. Был просто моим. Виктор навис сверху, словно хищная кошка над добычей, зелень в его глазах стала ярче. Я видела в них необузданную страсть, какую-то поистине животную дикость, словно он стремился мне что-то доказать, оставить долговечный след на теле. В каждом его движении угадывалась естественная чувственность. Каждое действие было плавным и изящным. Он скользил надо мной. Я хотела его. Здесь и сейчас. Во мне что-то сильно запылало, зашевелилось внутри. Эта странного вида жажда отличается от тех, что я знала раньше. Я просто хотела этого человека. Жажда извивалась внутри, заставляя нежно кусать шею любимого. Естественно укус был легким, потому что кожа не поддавалась зубам, будто бы сделана из гранита. Виктор был не пробиваем. Его холодные руки блуждали по моему телу, иногда останавливаясь на значимых местах. Он доставлял настоящие удовольствие, которое не знала раньше.

Я готова была раздеться… Отдаться ему навсегда. Казалось нам ничего не помешает. Ничего не испортит эти сладостные моменты.

Вспышка в голове возникла так резко, что я едва стала различать реальные предметы и прекрасное лицо любимого. Комната будто запульсировала вокруг меня. Я почувствовала, как какая-то сила затягивает меня. Язык мой превратился в кусок кожи, а кости начали рассыпаться в прах. Мои глазные яблоки высохли и их так жгло, словно оттуда была высосана вся влага. Внутри образовался тугой болезненный узел, будто все мои внутренности скрутили. Руки, что ласкали меня теперь не принадлежали моему мужчине. Они стали чужими, забытыми… Вырванными из прошлого. Теперь меня ласкал с фальшивой любовью тот самый мужчина. Я хотела выйти из его объятий, хотела вернуться к моему мужчине. Время будто остановилось. Вся реальность уплыла, оставив после себя горькое прошлое. Это воспоминание не было четким. Мое тело отлично помнило руки, которые принадлежали убийце моего хрупкого сердца. Вероятно, у каждого из нас найдется какое-нибудь особенно дорогое любовное воспоминание или какой-нибудь особенно тяжкий любовный грех. Воспоминание также быстро ускользнуло, как и появилось. Я снова лежала на знакомых простынях под моим любимым, который неотрывно смотрел на меня с тревогой, застыв в одной позе. Он словно почувствовал изменение в моем состоянии. Я люблю Виктора, очень сильно люблю. Однако мне мешает что-то жить и наслаждаться жизнью. Внутри все сжимается от непонятной резкой боли. Я не могу даже спокойно наслаждаться обществом любимого. Не могу просто получать удовольствие от ласок. Я не хочу говорить ему про это. Не хочу раскрывать мысли, что тонут в омуте боли или бездне нечетких воспоминаний, отравляющих мою психику, мое сознание. У меня достаточно сил, чтобы справиться с этим самой. Я могу победить это одна, лишь нужно немного времени.

— Настроение у тебя странным образом упало. Любимая, что у тебя творится внутри? — прошептал он, будто боялся меня спугнуть громким голосом.

И откуда ему все известно? Откуда он знает, что мое настроение упало? Хотя, Виктор не человек и пора бы мне принять этот факт. К сожалению, я не могла сказать что у меня происходит внутри. Это было слишком… Опасно. И воспоминания… Они начинают прорезаться, но очень не вовремя! Что еще всплывет? Что еще заставит реальность разбиться? Это мне начинает надоедать. Жить становится невозможно.

— Я еще страдаю от… От того, что сделал Люк, — неуверенность звенела в моих словах. Страх, что он поймет мою ложь, не был силен. Я не боюсь Виктора. Пусть он и внеземное создание, но я четко понимала, что это создание не способно мне причинить боль.

— Что-то настроение у тебя уж чересчур лабильное. А пора бы забыть уже, Джина, — нотки гнева в его словах мне совсем не понравились, однако страх по прежнему не был силен.

Да, пора бы забыть… Да что там говорить, оно и забыто, только вот другое вылезало из своей темной клетки, прорезаясь у меня в голове в самые неподходящие моменты. А может мой любимый сможет помочь мне?

— А знал ты меня до острова?

К моему огорчению, он покачал головой и тихо вздохнул. Видимо мне удалось разочаровать Виктора. Не хотелось причинять любимому неудобство.

— Нет, Джина, не знал совсем. А теперь я удалюсь поговорить с Эйрой, — он сел на кровать, а затем медленно встал. Виктор не захотел посмотреть на меня перед уходом, хотя в его глазах явное разочарование. Медленные шаги. Дверь со скрипом открылась и хлопнула. И вот теперь я одна в комнате.

Надо научится все это держать под контролем. Это состояние и воспоминания в целом. А можно ли это все взять под контроль?

— А ты его разочаровала. Посмотри, он ушел. За твои выходки тебя стоит вернуть в клетку, — этот голос был совсем неожиданным и я невольно подпрыгнула, затем посмотрела в сторону окна.

Оно было открыто и рядом стоял ухмыляющийся Люк.

— Может со мной ты будешь вести себя хорошо? Что если я возьму и прямо здесь попытаюсь тебя трахнуть? А может лучше утащить тебя на свою часть острова? — он говорил настолько убедительно, что мне даже на миг показалось, что это он реальный. Я точно знала, что Люк не может пересечь границу. Он бы не смог.

— Ты лишь мое воображение, — неуверенно сказала я, параллельно пытаясь что-то придумать для изгнание этого образа.

Люк выглядел удивленным.

— Нехорошо обо мне так думать, тварь. Впрочем, сейчас я тебя накажу

Он двинулся в мою сторону. Его шаги были очень решительные и смелые. Я спрыгнула с кровати и бросилась на выход отсюда. Боже… Надеюсь, он не реальный… Он лишь моя фантазия. Он лишь глюк моего воспаленного воображения. Ничего большего.

Часть

Душа моя страдает в истощении.

Как птичье сердце мечется она.

Ах, почему же все эти мучения

Со злобой навалились на меня?

Не вы ли говорили про победу,

Что малой кровью будет мне дана?

Не вы ли дали мне эту проблему?

Она теперь высасывает силы из меня.

Я не могу боле сражаться,

Не принесу победы больше я,

И нет ни капли сил, чтобы подняться.

Ну все, похоже, умираю я.

Давно не вижу солнечного света.

Быть может, оттого, что за окном зима?

Но мне никто не дал ответа.

Без помощи живу, ведь истина проста.

Я умираю. Как спасти себя?

Ведь знаю, на помощь не придут.

Я лишь солдат потерянного фронта,

Меня другие войны не найдут.

Я рыцарь той погашенной звезды,

Я воин, что под грудой тел лежит.

Я вижу вдалеке горящие огни,

Но знаю, город из-за них сгорит.

Я зол на свою слабость,

На неспособность зверя победить.

Я ненависть. Мне в радость

Увидеть кровь врага, убить…

Я потерял все искорки любви.

Во мне погасла жизни красота.

Погасли радости, надежды, яркие огни,

Они спалил душу дочерна.

Теперь я превратился в пепел,

Но пепел сей не тела, а души.

Огонь войны людской меня спалил.

И мысли ныне все мрачны.

Я знаю, есть еще надежда

Подняться, растолкать тела,

Но мне наскучило быть прежним.

По горло надоела жизнь своя.

И не уйти уже из лап войны,

Что разгорелась в сердце у меня.

Хочу я интересной жизни стороны,

Но нужно выучить все до утра.

(Сергей_Старец_Батик)

Я решительно ушла из храма. Люк меня сильно напугал. Эта иллюзия сильнее меня. Проворнее. Она видит мои слабости отменным острым зрением и бросается туда. А ведь иллюзия не может убить.

Я стояла напротив темных джунглей, которые деревьями словно смотрели на меня, оголяя вражду, злобу и нетерпение, размышляя, зачем ушел Виктор. О чем ему говорить с Эйрой? Он явно не из тех, кто будет извиняться. Нет, тут что-то другое. В зеленом царстве что-то резко шевельнулось. Поначалу меня это сильно напугало. Внутри все кипело и хотелось лишь бежать. Это назойливое желание… Я не буду бежать, не буду. Вместо того, чтобы с радостью повернуть обратно, я подошла ближе к джунглям. Деревья зашевелились от ветра, будто не были рады моей близости. Похоже, мне нигде не рады кроме храма. Я стала всматриваться в тьму, пытаясь увидеть то, что нарушило покой этих скверных деревьев. Белое пятно постепенно приобретало очертание. Белая одежда, знакомая до мозолей в глазах… Джульетта? Она отчаянно пробиралась сквозь джунгли и, заметив меня, остановилась. Её рот был закрыт, она ничего не говорила, зато пальцем стала медленно манить к себе. Но во мне ничего не дрогнуло. Вдруг это иллюзия? Вдруг мой разум опять играет со мной. Я не знала… Мне стыдно за то, что путаюсь где реальность, а где иллюзия, мираж. Надо было проверить. И с чего тут делать Джульетте? Ладно, проверим. Я медленно шла к ней, а она с тревогой оглядывалась. Я понимала её, ведь стоит заметить кому-то из племени и она пропала. А может даже Виктору, хотя тот явно далеко.

Джульетта не выглядела счастливой совсем. У Люка она была более радостной, а тут все это померкло. Я заметила странную дрожь, которая нагло окутала тело несчастной девушки. Когда я оказалась к ней лицом к лицу, то сразу коснулась холодных белых рук, проверяя подлинность реальности. Это не мой мозг её создал, она реальна.

— Джина, я тут не от Люка. Я для того, чтобы тебя спасти, — речь её была быстрой, будто она не хотела тратить время на разговоры.

Я не понимала, что она имеет ввиду. Я бегу лишь от своих иллюзий, но не реальных людей.

— Спасти? От кого?

Джульетта снова оглянулась и, схватив меня, потащила вглубь джунглей. Нас теперь не было видно из храма.

— От Виктора. И всего этого острова. Виктор очень опасен. Он может убить тебя, если ему резко что-то не понравится. Да и ты выглядишь скверно. Я по профессии психиатр. У меня есть на материке собственная клиника. Я тайно увожу отсюда некоторых людей, затем их там лечат и они живут нормальной жизнью. Спасти… Тогда почему спасаются лишь избранные? Почему нельзя дать конец этому безумию? Почему нельзя это все остановить?

— А почему тогда ты просто не выдашь Люка полиции? Почему ты не можешь спасти всех?

Девушка тяжело вздохнула, будто я попала в старую рану. А пыталась ли она сделать действительно что-то глобальное? Хотя она же Люка любит, тогда зачем предавать его?

— Этот остров никому не принадлежит. Виктор не позволит, чтобы его тоже захватили. Понимаешь, полиция обыщет весь остров и найдет Виктора. Тот их просто убьет. Люк в этом смысле защищен.

Защищен? Виктор не такой, чтобы защищать Люка! Это же просто бессмысленно. Зачем ему это делать?

— Ты мне лжешь. Ты просто не хочешь, чтобы твоего любимого убили.

Но она лишь покачала головой. В её глазах я уловила тягучую боль, сравнимую с густым сиропом. Только вот этот сироп был вовсе не сладок.

— Нет, Джина… Я не люблю Люка… Вернее, уже давно не люблю. Раньше он был нормальным, но Виктор его изменил.

Мой любимый не мог так поступить… Он же…

— Изменил?

Это не может быть правдой, нет. Мой любимый бы не дал безумию разгуливать здесь, хотя… Он к нему равнодушен. Совершенно.

— Он что-то с ним сделал… Я не знаю. Теперь Люк обезумел и убивает ради своих утех. Ты должна пойти со мной, Джина. Пошли, ну же. Мы сбежим и нас Виктор не будет искать, — она молила, пыталась из-за всех сил меня вытащить отсюда. А я стояла, словно столб, не зная что делать дальше. Мой разум немного покачнулся. Не доверяю словам Джульетты, она может привести меня обратно к мучителю. Я сохраняла молчание, посматривая на ту, которая захотела быть моим спасителем. В ее глазах что-то изменилось. Я уловила там животный страх и дикое желание бежать. Она не двигалась.

Я обернулась, следуя её взгляду куда-то вверх, на ветки деревьев. Бесформенные силуэты вскидываются над текучей материей, ненадолго обретая плотность: когти, клыки, конечности, глаза, языки, хаотическая насмешка над естественной жизнью. Я испуганно задрожала всем телом. Тени медленно расплылись и передо мной стоял ухмыляющийся Виктор. Он неподвижно стоял на ветке дерева, словно не имел веса совсем. Она даже не думала гнуться. Почему?

— О-о, Джульетта, вот уж не ожидал совсем тебя тут увидеть. А знаешь… Я всегда рад гостям, — он ловко спрыгнул с ветки, приземлившись на ноги, а затем стал подходить ближе. — Вот только есть одно «но»: ты подписала договор.

Он говорил тихо, но я отчетливо слышала каждое слово. И мне становилось страшно от серьезности в словах. Что-то внутри точно знало, что Джульетте придет конец.

Девушка грозно посмотрела в его глаза. Она будто сражалась с ним на ментальном уровне. И она, кажется, не думала останавливаться в своей борьбе. Я бы на её месте уже давно убежала.

— Я помню про договор, Виктор. Но к черту его, если здесь страдают люди. Я знаю ты убьешь её… Убьешь. Джине с тобой не выжить.

Виктор склонил голову набок и перевел взгляд на меня. В его глазах чернела вечность, антрацитово поблёскивая и заманивая меня в свою гипнотическую глубь. Я сделала шаг назад и он, почувствовав мой страх, снова переключился на Джульетту.

— М-м-м… А с чего ты взяла? Джину я убивать не стану, что бы она не сделала.

Я признал в ней жену. Мы очень не любим, когда то, что принадлежит нам — забирают, Джульетта. А моя жена принадлежит мне.

Эта храбрая девушка не отступала. Её действительно стоит назвать храброй, потому что спорить с этим существом напротив опасно для жизни.

— В договор она не вписана.

Мужчина пристально рассматривал свою противницу. Я уверенна, он знал её слабые места.

— Именно Джина — нет. Но там есть один пункт насчет… Жены и имущества. Все, что на моей территории — мое. Исключение: Эйра и её племя. Джина не входит в её племя. А значит договор ты нарушила.

После этого Джульетта будто по невидимой команде упала на землю. Она явно чувствовала себя плохо Её тело покрывала сильная дрожь и в глазах светилась мольба о помощи. Мужчина двинулся к ней и приблизился настолько близко, что его тело касалось ее. Его прикосновение могло показаться интимным, чем-то личным, только вот намерения у него были другие совершенно.

— А теперь пришло время сказать «прощай», — он сел сзади неё и осторожно стал гладить белоснежную шею. Я заметила длинные когти, которые имеют лишь звери. Виктор нежно улыбнулся и, что-то прошептав жертве, надавил когтем на нежную слабую плоть. Струйка крови стала окрашивать шею в свой цвет гибели. Затем он надавил сильнее, вгоняя коготь в незащищенную плоть, достигая артерии. Жизнь покидала Джульетту, но она не издавала ни звука. Что заставило её молчать? Какие силы? Я стояла и смотрела, как мужчина наслаждается, разрывая кожу девушки, оголяя еще целые кости. И Люк его хуже? Хуже ли его Люк? Я не знала. Теперь не знала. Мужчина, убедившись, что моя спасительница мертва, бросил её на траву дальше истекать кровью, но уже самостоятельно. Руки Виктора были испачканы, но он на это внимания не обращал. Он смотрел на меня с той же любовью, что и раньше. Ничего не изменилось. Эта смерть его не тронула. Он настоящий монстр, но этого монстра я люблю.

— Плохо нарушать договоры. А ты, Джина… Тебе придется немного побыть без меня, — в его голосе угадывались сожаление и боль. Он не хотел покидать меня.

Эти слова оглушили меня. Они перебили все негативные чувства и эмоции, связанные с данным существом. Все что угодно, но лишь бы он был рядом.

— Без тебя?! Но…

Однако мужчина не дал мне договорить.

— Я приношу еду. Эйра показала мне запасы. Они почти кончились. Я ведь не хочу, чтобы ты ела тут что попало с флороглюцинами. Поэтому мне придется пропасть на дня три где-то, не больше.

Что-то внутри скрутило болью. Весь мир снова превращался в безликий ад. Снова эти черно-белые краски и лишенные жизни эмоции.

— Нет, Виктор, прошу тебя… Не улетай, — в порыве эмоций, я бросилась к нему и обняла крепко-крепко. Нет, я не хочу, чтобы он уходил. Я без него ничто. Я без него сгнию тут… Превращусь в еще один силуэт былой счастливой жизни.

— Не надо слез. За тобой присмотрит Эйра. Я должен улететь, потому что ты просто будешь голодать потом. А я этого не хочу.

Часть

Прежде чем я умру один,

Позвольте мне свершить месть.

Прежде чем я умру один,

Я совершу свою месть.

Перед огнём и камнем, перед водой и громом,

Прежде чем вашего мира не станет,

Наберитесь терпения, ибо он будет сломан,

Потому что я вернусь из скитаний.

Прежде чем я умру один,

Позвольте мне свершить месть.

Прежде чем я умру один,

Я совершу свою месть.

Не закрывайте двери, не поднимайтесь в небо,

Стучите по стенам, кричите, кричите!

Любой самозванец с вас помощь потребуй,

Я стану им лично — ко мне вы идите.

За сущностью каждого скрывается страх: это я.

За дружеским духом скрывается тень: это я.

Услышьте мой шёпот, за ним страх и тень

В эссенцию смерти слились.

Прежде чем я умру один,

Позвольте мне свершить месть.

Прежде чем я умру один,

Я совершу свою месть.

(KOLOBOK24rus)

Он улетел… Улетел от меня. И я сидела одна… Совершенно одна. В постели густела пустота, лишь она смотрела на меня из ночной мглы, скалясь. Я не могла поверить в то, что он улетел…улетел от меня. Оставил гнить в этой проклятой пустоте! Тьма все приближалась. Она просачивалась через глаза, держа путь глубже…в мозг. Её губительное воздействие уничтожит меня. Уничтожит меня полностью! Что же мне делать? Что же мне делать без Виктора? Я ведь и вправду не могу без него жить… Не могу. Почему он этого не понимает? Ох… Если бы он понял, то бы сейчас был со мной. Странно чувство фатализма не покидало меня. Что-то должно произойти. Я медленно встала с холодной кровати. Напротив стоит большое винтажного стиля зеркало, похожее на те самые зеркала, что делали в веке восемнадцатом. Я смотрю в него и вижу не себя, нет, это уже не я. Мое отражение совсем безжизненно, тускло. Глаза залиты тьмой, а тело иссохло от одиночества и боли. Самый настоящий зомби. Виктор заставлял мое сердце биться. А что будет теперь? Я не выживу без него. Эти три дня не выстою. Что же мне делать? Туда, куда он улетел, не сбежать. Я сжала руку в кулак. Весь мир постепенно превращался в тень. Виктор был единственным, кто заставлял тень приобрести краски и стать чем-то по настоящему материальным. А теперь солнце не вернется в мою…жизнь. Я замерзну от холода пустоты. От этой леденящей мглы мне теперь не спрятаться. Никогда. Я прикрыла глаза от страха, что медленно обвивал мои ноги. Что мне делать? Я не представляю, что делать для спасения от бури, что несется ко мне из пустоты. У меня был лишь один выход. Лишь один. Но решусь ли я на это? А что осталось внутри? Мои мысли уже не на чем не держатся. Пустота вместо эмоций и чувств. Я подошла ближе к зеркалу и моя рука одновременно потянулась к тумбочке, которая хранила в себе спасительного «зверя». Я взяла холодную змею, которая отличалась очень острыми зубами. Я поднесла ее к шее. Змея так красиво переливалась под приглушенным светом лампы. Она так и манила меня позволить коснутся шеи. В зеркале по прежнему стоял мертвец, но на этот раз в его глазах горел огонь предвкушения.

Неожиданный скрип двери отвлек меня. Я опустила змею, продолжая сжимать холодный ядовитый металл. В зеркале появился тот, кто бросил меня по воспоминаниям. Он заставил меня разозлиться. Почему эта тварь появляется тогда, когда нужно исполнить мне свой самый грандиозный план? Он хищно улыбался. Я заметила в его руках аналог моей змеи. Только она была не так ядовита, как моя. Он медленно приближался ко мне.

— Человек из прошлого тебя найдет, Джина. И тогда ты сама станешь прошлым, — он шел все быстрее и быстрее.

Страх ударил в голову, холод мглы оплел сердце, сделав его почти что каменным. Напряжение в руках росло. Я смотрела на приближающуюся фигуру, раздумывая бежать или бить. Нет, бежать некуда. Бежать не к кому и некуда. Нужно сражаться. Рука резко поднялась и со свистом полетела змея, чье шипение пронзило воздух. Она врезалась челюстью прямо в голову жертвы, вонзила свои зубы в череп. Жертва невольно пошатнулась и упала на деревянный пол. Темная лужа крови растеклась под головой и чем-то напоминала джем. Я, затаив дыхание, продолжала стоять на том же самом месте. Иллюзия мертва? Разве её можно убить? Но оказалось все намного хуже. Мое сознание отпустила та пелена, что все время окутывала, не давая видеть реальность ту, что она есть. Иллюзия стала медленно таить на глазах: кожа приобретала другой оттенок, форма лица, тела менялись. Теперь передо мной лежало не изображение из прошлого, а мертвая Эйра.

Промозглый дождь кропит обитель страха,

Где кости голые торчат из праха…

Как жутко, Смерть, гнездилище твое!..

Могила клад отысканный скрывает,

Над ним могильный холмик вырастает —

Назад из-под земли дороги нет!

Назад из-под земли дороги нет? — вмиг вспомнилось мне. Я смотрела на бездыханное тело, пытаясь понять, что мне делать дальше. Я сделала плохо… Совершила настоящее преступление! Боже… Что мне делать?! Он же… Виктор…он же узнает! И убьет меня. По настоящему убьет. Джульетта была права, только вот я действительно сделала плохо. И получу по заслугам. Я, подойдя к Эйре, попыталась вытащить нож из её головы. Это было мерзко и неприятно. Лезвие с хлюпаньем вышло из головы. Я бы могла себя… Себя лишить страданий одним лишь укусом змеи. Но теперь… Я не могу… Я ничего уже не могу. Нож выскользнул у меня из рук и с грохотом упал. Но есть другой выход.

****

Я знала, что делаю ужасную вещь, но ничего мне не остается. Я шла через джунгли по той самой дороге, которую когда-то использовала для побега. Я шла к мучителю, который… Должен был стать моим спасителем. Это смешно, но теперь все изменилось. В основном мое сознание. Я вышла из джунглей и снова увидела прежнюю картину с бандитами и их главарем. Он стоял и смотрел куда-то в море, будто там происходило что-то действительно интересное. Бандиты меня не замечали. Они словно специально меня игнорировали. Знали, что я приду?

— Люк… — позвала я его.

Он медленно развернулся и, увидев меня, радостно захлопал в ладоши. Только вот на его лице не было искренней улыбки.

— А, кто вернулся! Интересно…а зачем? Что, влюбилась? О…жаль, тварь, но…но Джульетта мне дороже, пусть даже мертвая, — в его сжатой руке я разглядела медальон и похоже он принадлежал любимой. Он с вызовом бросил эту безделушку куда-то в джунгли.

— Она сама вызвалась мне помочь, — я чувствовала себя виноватой лишь потому, что не попыталась переубедить Виктора.

— Я знаю правду, Джина. Виктор мне все рассказал. Она предатель, Джина. Она заслужила смерть.

Рассказал?! Но Виктор ничего не знал. Он лишь застал её на своей территории. Он не мог что-либо услышать.

— Но его там не было! Он не мог знать!

Люк покачал головой. На его лице отразилось сожаление. Видимо, он любил Джульетту… Только вот она предпочла его предать.

— Ты его не знаешь. Он не человек. Пока ты гуляла с Джульеттой, он сидел в храме и слушал все это. Он слышит даже нас, Джина! Хотя мы находимся на другом конце острова.

Как я могла это забыть? Виктор далеко не человек и я это сама видела.

Однако же я пришла сюда за другим совершенно. И мне надо было исполнить последний долг. Люк мог мне помочь.

— Люк… Я прошу… Ты хотел меня убить и вот твоя возможность! Сделай это!

Выражение его лица изменилось. Сладостный огонь появился в глазах.

Он медленно достал пистолет из кобуры и решительно направил его на меня. Я приготовилась к выстрелу — последнему звуку, который я услышу. Но он вмиг опустил его. Моему разочарованию не было предела. Почему он опустил пистолет? Что случилось?

— Нет, Джина, я этого не сделаю. Это неинтересно. Я убиваю лишь ради удовольствия. Когда жертва сопротивляется, когда молит о пощаде…о...эти сладостные звуки…их тело струны для меня, а нож…нож водит по струнам, заставляя человека словно инструмент — петь. Но ты…ты не поешь. Ты сломана, — он говорил с таким отвращением, что мне захотелось выхватить у него пистолет и застрелиться. Но если Люку нужна игра…то есть ли тот, кому это не нужно?

И тут я вспоминала другого более сильного существа. Ему плевать сопротивляешься ли ты или нет, он будет рад любому живому существу. И тогда я бросилась в море, зная, что меня никто не остановит. Теплая морская вода ласкала мне ноги. Вдалеке я видела плавник, что шел навстречу мне. Я знаю на что иду. Я знаю… Я знаю… Выход лишь этот. Прошлое забивает меня и из-за него я совершила страшное деяние.

Акульи челюсти возникли передо мной, а затем я почувствовала ужасную боль… Но также все быстро стихло. Я стала темной сущностью. Я стала собой.