Остров. Проект «Робинзон»

Бегемот, меж тем, полностью проигнорировал и папиросы, и хлеб, и сапоги — что, в общем-то, логично. А вот к молоку проявил явный интерес — а как иначе прикажете трактовать то, что он на него умильно смотрит и гладит лапой?

— Братан, может, молоко Даше отдадим? С её желудком ей нужнее… Вон, сапоги возьми. — Бегемот с явным усилием оторвал взгляд от пакета, разочарованно-обиженно посмотрел на меня, на Дашу, на меня. Издал долгий грустный мяв, в котором сквозила вся боль еврейского народа.

— Да, сапоги тебе точно подойдут. — Дарья засмеялась. — Кота-В-Сапогах из «Шрека» ты отлично играешь. — она присела возле обиженного кота, обняла, погладила. — Поделюсь я с тобой молоком, поделюсь. Ты его тут, наверное, сто лет не видел. А я его ещё на прошлой неделе пила. А вот Василий обойдётся!

— Молоко — пойло для лохов. — процитировал я древнюю шутку. — Кефир есть?

— Нет, Васенька, кефира нет. Будешь кушать хлебушек с рыбой. Кстати, не пора ли обедать?

— Вариант, конечно, похуже, но тоже сгодится. Обед, конечно, хорошо. Но может, сначала, вещи распакуем? — я посмотрел на чемодан.

— Точно, как я могла забыть! Бегемот, да отойди ты уже от молока, я всё равно ещё не придумала, куда тебе его налить! В кружку у тебя морда не влезет, а тарелки ещё в процессе производства, обжигаются. Да, Вась, дров подкинь.

Проконтролировав процесс обжига, мы вернулись к чемодану. При внимательном осмотре он оказался ещё более старым и ветхим, чем казалось на первый взгляд. Ручка была выдрана вместе с «мясом», замки заметно поела ржавчина, дно было протёрто почти насквозь, как будто чемодан долго возили «на пузе». Замки оказались — какая неожиданность — закрытыми. Ключа же — ещё большая неожиданность — и след простыл. Я ковырнул петлю ножом, она заскрипела и нехотя начала выгибаться.

— Даша, отойди пожалуйста. Не нравится мне этот предмет старины. Бег, не чуешь здесь никакого подвоха? Гранаты-растяжки там, или взрыв-пакета?

— Я знаю, для защиты от воров ещё используют распылители яркой, трудносмываемой краски. Даже если убежишь, хрен отмоешься. — подруга поспешно спряталась за шалаш. — Мальчики, а давайте вы этот антиквариат где-нибудь в другом месте разминируете?

Бегемот, меж тем, подошёл к чемодану и принялся его внимательно исследовать. Обнюхал со всех сторон, потрогал лапой сверху, сбоку. А потом аккуратно подцепил когтем петлю, неуловимое движение лапой — и вот замок открыт! И второй тоже… лёгкий щелчок — чуть приподнялась крышка чемодана, видимо, содержимое было очень плотно набито. Видя, что кот абсолютно спокоен — а значит, опасности нет — я решительно откинул крышку. Заглянул внутрь. Присвистнул.

— Так, и что тут у нас? — Даша оперативно выбралась из-за укрытия и уже нависла над содержимым чемодана. — Вась, да тут же натуральный бандитский клад!

Было действительно похоже. Чемодан оказался разделён на две неравные части. Из меньшей я последовательно достал: обрез двуствольного ружья, коробку патронов (картечь, если надпись не врёт), набор по уходу за оружием (дико кустарный, судя по всему, — я в этом мало разбираюсь), небольшой бинокль явно армейского образца, фонарь аккумуляторный — судя по весу и размеру, должен быть мощный. Так же нашёлся индивидуальный армейский перевязочный пакет и две консервные банки без маркировки — обычно так тушёнка выглядела в советской армии. Всё это было заботливо упаковано в полиэтиленовые пакеты и, по виду, выглядело исправным и новым — кроме обреза, там ложе и цевьё были вытерты до блеска.

Со вторым отсеком всё было интереснее. Он был набит деньгами. В запаянном мешке из прочного полиэтилена проглядывались тугие пачки купюр разного номинала. Рубли, правда, не баксы и не евро. Вместе с наличностью в пакет был запаян лист А4 с корявой надписью: «Братва, бля буду, тут десять лямов. Колян.»

— Слушай, ну, если Колян отвечает, то пересчитывать, наверное, не будем? — Я задумчиво повертел в руках пакет. — Вот только нафига нам тут наличка? Даже жалкой «Пятёрочки» нет!

— А обрез нам зачем? — засмеялась Даша и погладила Бегемота, с интересом обнюхивающего находки.

— Как зачем? Отстреливаться от Коляна, если он за баблом придёт. — ответил я, задумчиво осматривая патроны на предмет отсыревания и целостности капсюлей. — А так да, с ним даже на охоту особо не сходишь толком. Это же не нормальное ружьё, а обрез, причём кустарный. Нормально попасть картечью во что-то можно только в упор, и то — если приноровишься и пристреляешься. А тут всего двенадцать патронов, не разгуляться. Да и на уток-гусей только с картечью и ходить… Ещё и двенадцатый калибр…

— Это так плохо? — Даша взяла один патрон, повертела в руках. С грустью констатировала: — Отец мне всю эту историю рассказывал, про картечь, дробь и так далее, но я уже ничего не помню… Хотя, снарядить патрон, наверное, смогу, руки-то помнят! Если, конечно, найдутся порох, дробь и пыжи.