Остров Россия

Распад СССР оставил Россию на историческом перепутье и вновь поставил перед русскими вечный вопрос: «Кто мы и с кем?» Если брать среднестатистического русского, то ему деваться было некуда, и он этот вопрос решил однозначно – быть с Россией, со своим народом, держаться тех нравственных норм и обычаев, которые завещали нам наши деды и прадеды. Советская же элита, в большинстве своем оказавшаяся не только антисоветской, но нередко и антирусской, быстро сделала свой выбор уже в конце 80-х годов. Любопытно, что он был точно таким же, как в 1917 году. Тогда, как писал Николай Бердяев, «верхний слой русского общества, пораженный революцией», решил «денационализироваться и перестать считать себя русскими». Как и тогда, «такой реакционно-интернационалистической настроенностью слой этот доказывает свою давнюю оторванность от русской почвы и от духовных основ жизни русского народа». И все же такого исхода русской интеллигенции на Запад, как в конце ХХ века, не было даже после Октябрьской революции. (Ежегодные потери от утечки умов и сейчас составляют в России 50 миллиардов долларов.) Многие, конечно, на этом обожглись и вернулись. Интеллектуалов на Западе и без нас хватает. Помимо технической интеллигенции, а также высококвалифицированных рабочих в Европе и США, в Японии и Китае из России никто не требуется. В период кризиса – особенно. Случаи удачных творческих карьер выходцев из бывшего СССР на Западе можно по пальцам перечесть. Увы, история ничему не научила тех, кто и в наши дни уповает на Запад, а, столкнувшись с его реальностью, упрекает его, как брошенная жена – вот, мол, заманил и бросил. Нечто подобное российские интеллектуалы уже испытали в эмиграции в начале прошлого века, когда убедились, что никому мы на Западе не нужны уже потому, что Евразия, где на десять часовых поясов простирается Россия, это Европа только отчасти. Не случайно именно в среде русской эмиграции начала ХХ века возникла идея евразийства, ставшая вновь популярной у нас в 90-х годах. Да и в наши дни немало сторонников возрождения России в границах до 1917 г. в виде некоей «Евразийской империи». Споры о том, кто мы, европейцы, либо азиаты, либо нечто среднее между ними и уже потому уникальное, еще в ХIХ веке раскололи мыслящую Россию. А в силу того, что именно она генерирует те идеи, которые впоследствии овладевают массами, определить в наши дни координаты местонахождения России на очередном историческом распутье для русского народа и его будущего чрезвычайно важно. Великий Бердяев в своих спорах с евразийцами мог себе позволить в начале прошлого века провозгласить «возникновение новой универсалистической эпохи, подобной эпохе эллинистической». Он верил, что «кончаются времена замкнутых национальных существований», когда «все национальные организмы ввергнуты в мировой круговорот и в мировую ширь» и приветствовал «взаимопроникновение культурных типов Востока и Запада». Но ХХ век оказался слишком кровавым. «Мировой круговорот» обернулся таким переделом мира, который предопределил неравномерность развития Севера и Юга и позволил странам «золотого миллиарда» совершить небывалый технологический рывок, обрекший на вечное отставание большую часть современного человечества. Увы, это совпало с развалом Советской империи, в результате которого Россия из категории высокоразвитых стран перешла в категорию стран развивающихся. Догнать тех, кто ушел вперед на этом новом историческом витке, теперь нелегко, если вообще возможно. Провозглашенные триумфаторами в «холодной войне» гибель идеологии и конец истории, однако, не наступили. На рубеже второго и третьего тысячелетий мир вступил в эпоху конфликта цивилизаций, в котором культура, другие цивилизационные различия далеко не первоочередной предмет разногласий. Как никогда ранее этот конфликт имеет всеобъемлющий характер. Его исход будет решаться всеми средствами – военными, технологическими, политическими, экономическими, идеологическими.

Суть этого конфликта – борьба за выживание на нашей планете в условиях постоянного сокращения энергетических, природных и продовольственных ресурсов при неуклонном росте населения и потребления. Если не удастся найти заменители сегодняшних энергоресурсов, минерального сырья и не научиться производить продовольствие из него, делать морскую воду питьевой, а воздух – пригодным для дыхания, то ни о каком гуманизме в таком конфликте не вспомнят. Любое преимущество одних – даже в деле защиты окружающей среды – обернется смертельной опасностью для других. Со временем этот конфликт все больше будет напоминать странствия потерпевших кораблекрушение в океане – выжить можно будет, только пожирая других. Задача для России в такой ситуации двойной сложности – как выжить, оставшись сильным и выносливым, но не став каннибалом.