Остров Сахалин

Это случилось, когда мы проходили одну из таких луж. Она была неглубокая, я прекрасно видела дно, в прозрачной воде резвились жуки и серебристые пиявки, Артем переключился на пониженную передачу, и… неожиданно вода прыгнула на нас. Она резко вздыбилась, поднялась стеной и с силой ударила в лобовое стекло; мы оказались вдруг в этой воде, и тут же машину подкинуло, точно под днищем взорвалась пневматическая граната. Я не успела ухватиться за рукоять, не успела выставить руки, ударилась головой.

Я легко теряю сознание. У меня тонкая шея и хрупкие позвонки, слабая конституция, отец всегда шутил насчет меня и мамы, что мы отнюдь не русские барышни, нет в нас крепости и силы, воспетой в классике, нет, мы форменные эльфы, с тонкой кожей, большими голубыми глазами, бледные и курносые. Нам пристало играть на лютнях, сидя в длинных изящных энненах возле полукруглых окон, чтобы вился по ставням виноград, чтобы вдали журчал ручей, а на коленях дремал хитромордый горностай; нам не идут путешествия, кожаные макинтоши, ковбойские шляпы, ножи и пистолеты. С пистолетами, кстати, действительно была проблема – я долго не могла их поднять. Я готовилась к путешествию на Сахалин три года и все три года каждое утро начинала с тренировки по стрельбе; в результате этих занятий я научилась стрелять с двух рук.

Итак, я потеряла сознание. Когда же очнулась, обнаружила себя лежащей на траве; под головой у меня был чехол с палаткой, а в вышине, в далеком синем небе, висели золотистые облака.

– Ну, как? – спросил Артем.

Я села. Переносица болела, на лбу от удара образовалась вполне ощутимая шишка, которая к тому же ныла. Артем тоже пострадал – у него был разбит нос, а на подбородке чернела засохшая кровь. Машина стояла недалеко – левое переднее колесо подмято, рядом лежала запаска, кроме того, оказался смят и бампер.

– Провалились в яму? – поинтересовалась я, когда перед глазами перестали мерцать звездочки.

– Нет. Похоже, толчок. Землетрясение. Тряхануло хорошо, едва на колесах остались.

Артем поглядел в сторону реки.

– В последнее время часто трясет, – сказал он. – Но сегодня сильнее обычного. Я такого не помню. Надо возвращаться.

– Зачем? – не поняла я.

Сильно давило на виски. От этого неплохо помогает корка лимона, но здесь лимон взять негде, пришлось ограничиться массажем.

– Слишком хорошо тряхнуло, – пояснил Артем. – Могли открыться провалы, ехать дальше опасно…

– Так пойдем пешком, – перебила я. – Мы преодолели почти весь остров, тут рукой подать.

– До Белого ручья пятнадцать километров, – напомнил Артем. – И это не по дороге, а по тропам.

Тропы меня не пугали, землетрясение тоже. Оно опасно в городе или в гористой местности, здесь же города нет, а сопки пологи, и я хотела увидеть Белый ручей.

– Пятнадцать, – кивнула я. – Тогда зачем мы теряем время?

Артем удивительно ловко замаскировал с помощью окрестной растительности и сам автомобиль, и его следы. Я хотела взять часть груза, но Артем решительно взвалил на себя все: и припасы, и котлы, и палатки, мне оставил лишь удочку.

Природа Северного Сахалина значительно отличалась от природы юга, здесь не ощущалось присутствие человека, если на юге с его миллионами, зажатыми между сопками и морем, в любом направлении обнаруживался человек и следы его деятельности, то здесь воздух дышал пустотой и покоем, неким первобытным состоянием, в котором этот край пребывал тысячи лет. Недаром здесь вновь поселились айну – легендарные аборигены, многие века укрывавшиеся от людей в холмах.

Местность была восхитительно дика, Артем, тяжело шагавший за мной, сказал, что здесь можно встретить даже соболя – сам он не видел, но, по слухам, на китайских рынках периодически появлялись шкурки и мясо. По этим же слухам, вроде бы начала постепенно возвращаться нерпа, но лично мне это казалось фантастикой. Хотя кто знает, кто знает… Моряки, несущие службу на южных рубежах, рассказывали поразительные и ужасные истории о живых островах, дрейфующих в океане и пожирающих неосторожных путешественников, ступивших на их берега. В эти сказки мало кто верил, однако судовой журнал, найденный на борту злосчастного тральщика «Г. Рикенбакер», заставил многих поверить, что эти легенды имеют под собой основание.

Часа в четыре пополудни мы добрались до высокого камня необычного синего цвета; я сверилась с картой и убедилась, что именно здесь, в этом месте, начинался поворот к Белому ручью. Я колебалась – слишком велик был соблазн быстро пройти оставшиеся десять километров и успеть до заката, но потом решила последовать совету полковника Хираи и не спешить.

Мы свернули. Тропа стала еле заметна – она петляла среди поросших мхом камней и вела куда-то вверх. И тут три года моей подготовки сказались благотворно – я шагала в гору легко и вприпрыжку, а на середине пути даже смогла взять у Артема палатки.