Остров сирен

– Потом скажу. Как же брачный контракт?

– Что контракт? Могла его выкрасть и сжечь. Гадина! Вы ее не знаете! Тамарку это ведь она отравила. И рикотту Полинке отравленную передала. Я сама видела. Только говорить не хотела. Все равно скажут, что я выдумываю.

– Врешь! – неожиданно раздался откуда-то сдавленный тонкий голосок.

Так завывал Буратино из горшка с костями.

Фокус с разоблачением

Мы с Анжелкой вздрогнули.

Перевернутая лодка, под которую заглядывала Машка, вдруг зашевелилась. Из-под нее, кряхтя, выползла полненькая девочка. В шортах, с румяным лицом без всяких страз, с прилизанными грязными волосами, забранными в хвост, – если бы не футболка с единорогом, я ни за что не признала бы в ней Соню.

– Зачем?! – застонала Машка, вскакивая с шезлонга. – Зачем ты вылезла?

– А зачем она врет?! Читерша! Это все она! Я видела! Это она подменила Марине тарелку! Поставила с креветками. И в подсобке. Взяла банку с ядом. Набрала из нее целый шприц. И весь его впрыснула в эту… Забыла, как называется. Потом завернула как пирожное. Я шла за ней до самого отеля. Это она оставила там коробку для Полины. Она, она!

– Тише, девочка! – попыталась успокоить Соню Машка.

– Вот, видите? – хмыкнула Анжелка, наклонившись, чтобы стряхнуть с туфельки песчинку. – Я же говорила. Даже эта говнюшка гадости про меня придумывает. Вы же ей не верите? Да никто не поверит.

Я от всего этого оторопела. Сидела, открыв рот. А Машка вдруг взяла с шезлонга свою сумку. Порылась в ней.

– Счас! – сказала нам. – Таблетку от сердца найду. А, ладно!

«Когда это у нее, интересно, стало сердце болеть?» – изумилась я как врач.

А Машка уже бросила открытую сумочку рядом на шезлонг. Пододвинулась к Анжелке, уставилась в упор. И сказала всего одно слово.

– Зеленые туфли.

– Что? – дернулась Анжелка.

– Ты была в них на пляже, когда Марине подменили тарелку. И на острове. На записи танца видно: Тамаре дала кружку с отравленным вином женщина в зеленых лабутенах. Последней коллекции. А на Марине были голубые туфли. От прошлогодней Маноло Бланик. Ну? Ты всегда надеваешь зеленые туфли на убийства?

Если бы я не знала Машку, то подумала бы, что она бредит. Но есть у нее принцип – разговаривать с каждым человеком на понятном ему языке. И не бояться блефовать. Мы не видели запись, но я тоже вспомнила, что Гоша, глядя в компьютер, сначала назвал туфли зеленоватыми.

Анжелка вдруг резко изменилась. Ее и без того худое лицо заострилось, глазки-буравчики превратились в стальные сверла. Рот собрался в презрительную куриную гузку.

– Все из-за тебя! – зашипела она, глядя на Соню. – Мерзкая девчонка! Вынюхиваешь. Выслеживаешь. Кругом суешься! Маленький жирный уродец! Давно тебя надо было…

Тут Анжелка перевела на нас ненавидящий взор.

– Что, не ожидали? Думали – Анжелка дура? Вы здесь все такие… Крутые. А я никто? Да вы сами никто! Он меня любил, поняли? Меня! Они все просто грязные гадины. Им только деньги были нужны. Человечество надо избавлять от таких!

В глазах Анжелки зажегся безумный огонь.

– Люди вообще хуже зверей. Я оставила бы одних животных. Насекомых. Их убивать нельзя. А людей, этих хищников, всех бы уничтожила!

– Ты уже много потрудилась на этой ниве, – сказала Машка. Я удивилась, как спокойно она себя ведет. Меня просто трясло. Я никогда не видела настоящего убийцу так близко. Тем более, если в него обратилась хорошо знакомая прилипала Анжелка.

– Ладно, ты испортила Марине тормоза, когда вызвала ее машину от имени Власика. Чуть не прикончила Полинку.

– Да уж, Полинке два раза повезло! – Анжелкины и без того маленькие глазки зло сузились.

– Второй какой? – не выдержала я.

– Когда я к ней домой приходила. С винишком… Влас по телефону спрашивал у нее про запись того танца. Прислали ли ей. А ответ я не слышала. Хотела уж на всякий случай напоить эту змею…Только сначала Костик помешал, потом Влас примчался. Потом вы. Не дали. Кому-то повезло больше.

– Допустим, – Машка подвинула свой шезлонг к Анжелке, как бы спасаясь от дотянувшегося до нее солнца.

– Тамарку-то ты почему отравила? Игорь же ее бросил?

– Ага! Сколько до этого он был вынужден с этим куском жира спать? Бедный! А перед поездкой на юбилей она такая подходит: видела, мол, как ты рикотту покупала. Ты же такое не ешь. Может, для Полины? Вот скажу Власику!

Типа пошутила. Ничего, вот дошутилась. Сама-то жрала как свинья!

Я с изумлением смотрела, какие бездны открываются за пристрастием к диетическому питанию.

– Но Игоря-то ты зачем? Если так любила? – спросила Машка.

– Что? Я – Игоря?

Из глаз Анжелки брызнули злые слезы.

– Вы ничего не поняли! Мы должны были соединиться! Без всех этих гадин. Без Власика. Чтобы никто не мешал. А Марина с Андреем… Они его убили. Убили! Когда я уже так много сделала. И Полинку с моим Костиком с обрыва столкнули. Чтобы на них все подумали. А вы такие повелись. Не-ет, Анжела не дура! Увидят еще. И вы увидите!

Анжелка вскочила с шезлонга и шагнула в сторону тропы.

– Подожди! – подскочила Машка и бросилась за ней. – Еще одно. Ваню кто убил?

– Какого Ваню?

– Оператора. Из театра.