Остров сирен

Мы болтали, но на самом деле страх, да что там – липкий ужас, не отпускал. У меня перед глазами, стоило только их закрыть, появлялась Анжелка со свернутой шеей. Власик, достающий пистолет. А потом он же – изрешеченный пулями на причале, где его поджидали. Белая футболка вся в черных дырках и красной крови. Слетевшая с ноги сандалия.

Маленький толстенький человечек, которого раздирали большие амбиции, не хотел сдаваться живым.

Конечно, ни в какую полицию перед виллой Власика Машка не заезжала – времени не было. И никакой режим вебинара на телефоне не включала: вряд ли полицейские Амальфи вообще знали, что это такое. Она просто попросила Роберто позвонить в полицию и сказать, что здесь захватили заложников. Про пляж они догадались сами. Ну и Сонин интернет-репортаж помог.

Нас попросили задержаться еще на несколько дней для дачи показаний. Сегодня срок истекал, и завтра утром мы улетали. Роберто был грустен. Но не терял надежды. Во-первых, хорошее могло еще случиться сегодня ночью. Во-вторых: мы ведь сюда вернемся. И тогда…

Бедный парень. Он не знал, что мы не вернемся сюда никогда. Ни за какие пряники.

– Власик мне всю теорию порушил, – сказала Машка, потягивая свое просекко. Это был первый раз за три дня, когда мы с ней взялись обсудить происшедшее. – Что женщин нельзя доводить до края. Потому что женщины могут долго терпеть. В отличие от нетерпеливых мужчин. А потом – бац. Из-за ерунды. И трындец котенку. У меня знакомая никак не решалась развестись с мужем, который пил, гулял, распускал руки и даже приносил в дом вензаболевания. А потом он в магазине потратил на вино для любовницы накопленные ею за целый год баллы. Она хотела на них купить себе к Новому году Моет Шандон. И все. Развод, девичья фамилия. Да что там, я когда-то по заданию редакции в колонии ездила. Так в мужских почти все убийцы грохнули незнакомых людей. Драки, ограбления, изнасилования. А в женских сидят в основном за убийство мужей или сожителей. Эффект последней капли.

– И?

– Я думала, это Марина. Ну или Тамарка успела до сцены танца.

– А меня Анжелка потрясла, – вздохнула я, отодвигая стул в тень. Солнце преследовало меня как маньяк. – Вся такая вегетарианская. С этим ее вечным «не убий».

– Не убий – это у нее комаров и коров касалось, которые ей не конкуренты. А людям она завидовала. Люто. Особенно бабам. Поэтому всех ненавидела. Как я раньше не догадалась! Думала, она злая от недокорма. А ведь у меня такой пес был. Считал, что он и я – вполне достаточное население Земли. Остальные лишние. Готов был всех загрызть.

– Как они с Власиком-то друг друга нашли! – я глотнула эспрессо и скривилась. Пока мы болтали, черный, как деготь, кофе остыл.

– Так и нашли. Думали, случайно. А на самом деле они оба – безграничники.

– То есть?

– На убийство не все способны. Я об этом как-то писала. Обычный человек как доходит до этой черты – у него в голове загорается красная мигалка, начинает выть сирена: Стой! Нельзя! Дальше ни шагу. Запретная зона!

А у них обоих сирена не работала. Аккумулятор сел. Они не видели границы. Кто-то мешает – надо его убрать. Как сорняк в саду. Может, потому друг друга подсознательно и выбрали. Ну и зависть их сплотила. Каждый считал, что ему что-то недодают.

– Машья! Льена! Мы пойдем сегодня ужинать? – наконец взмолился Роберто и заискивающе заглянул Машке в глаза. – Можно к маме с сестрой зайти. Мама пасту делает. Вкусную.

Машка нежно погладила Роберто по голове. Вот он сидит, мужчина мечты. Красивый. Неженатый. Заботливый.

А как представишь, что такой отныне и будет твоя жизнь – с мамой и пастой. Хоть на край света беги. Пока подруга решила просто переменить тему.

Удивительная находка

– Жаль, что архив вашего знаменитого соседа Семенова пропал. Да, Роберто? – сказала Машка, кивнув на шикарную виллу, в которой сейчас с трудом можно было опознать бывшую мельницу. – Какой-то старьевщик неграмотный его купил. И все выбросил. Полный трэш.

– Почему это старьевщик? Неграмотный? – вдруг обиделся Роберто. – Это был мой дедушка. Рыбак. Он рядом жил. Когда увидел, что Тея все выкидывает, сказал: оставь. Может, родня из России приедет, заберут. Ей хранить было негде, дом-то продала. Ну дедушка и взял себе. И выбросил он не все. Только бумаги какие-то, рисунки детские. А письма остались.

Мы с Машкой потеряли дар речи.

– Секундочку, – потрясла головой Машка. – Ты хочешь сказать, что архив Семенова все это время был у вашей семьи?

– Ну да. На чердаке. А что такого? – вытаращил глаза Роберто.

– Ничего. Если не считать, что рисунки Пикассо приняли за детские каракули и выкинули, – сказала я.

– И ты не знал, что Игорь этот архив ищет? Много лет? – недоверчиво прищурилась подруга.

– Не-ет, Машья! Игорь искал не то. Ты ошиблась. Он какого-то другого русского искал. Танцора, да. Миасин. Так он кому-то говорил. Я слышал. А у нас письма не Миасин. Симьеноф. Никто меня про них не спрашивал. Ты первая.

– Охренеть, – сказала Машка.

* * *