Остров. Уик-энд на берегу океана

Через минуту она мягко взяла его лицо в обе руки и приложила к своим бусам. На мгновение он замер, склонившись на ее грудь. Шишки впивались ему в щеку, он повернул голову, с силой вдохнув их аромат. И почувствовал, как пьянящий запах проникает не только в ноздри, но и во все поры его кожи. Голова его опустела, стены пещеры исчезли, он шел по берегу, северо–западный ветер хлестал его в лицо. Ему казалось, он вот–вот полетит. Он сильно оттолкнулся от земли ногами, распростер руки и стал парить в воздухе, трепеща крыльями.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Адамо!

Парсел открыл глаза. Перед ним была Итиа. Итиа, неподвижная, безмолвная. В пещере было почти светло.

Он сел. Ему никак не удавалось приподнять слипшиеся веки. Черты лица Итиа расплывались перед ним. Он почувствовал, что происходит что–то странное. Итиа ничего не говорит. Не бросается ему на шею.

Он пошарил рукой около себя.

— Где Омаата?

— В деревне, — мрачно ответила Итиа.

— Что она делает?

Итиа пожала плечами.

— Что она может делать?

Он посмотрел на светлое пятно на стене. Солнце стояло уже высоко. Видно, он долго спал. Он прищурил глаза, и все прояснилось. Взглянув на Итию, он разглядел выражение ее лица.

— Итиа!

— Война кончилась, — сказала она все так же мрачно.

Он вскочил, открыл было рот, но не мог ничего сказать. Он знал, он уже все знал!

— Меани?

Она смотрела прямо перед собой и тихо произнесла:

— Все, все. Кроме Тетаити.

Затем отвела глаза и сказала враждебно:

— Он даже не ранен.

Последовало молчание, и Парсел повторил настойчиво, словно ребенок:

— Меани?

Она два раза кивнула головой. Парселу показалось, что его глаза вот–вот выскочат из орбит, черная пелена опустилась перед ним, он вытянул руки, упал на колени, потом ничком.

— Адамо!

Итиа бросилась к нему и перевернула его на спину. Он был совсем белый, закрытые глаза провалились. Она послушала его сердце. Оно билось, но очень неровно.

— Адамо!

Она принялась хлопать его по щекам. Лицо его дрогнуло, чуть порозовело. Она опустилась на колени и стала снова шлепать его по щекам обеими руками.

Когда она остановилась, он разжал губы и сказал чуть слышно, но настойчиво:

— Бей, бей!

Она снова принялась хлопать его по лицу, и он приоткрыл веки. Все было туманно, неясно. Он посмотрел на Итию и снова закрыл глаза. Хлопки по щекам продолжались, и он прошептал: «Бей, бей». Ему казалось, что под этими равномерными ударами кровь приливает к его голове. Ему стало немного легче.

Он оперся на локоть. Дурнота прошла, но он чувствовал себя совсем разбитым. Он сказал тихонько по–английски: «Меани умер». Но слова эти не имели смысла. Он не страдал. Он ничего не чувствовал. Ни единой мысли в голове.

Итиа вытянулась подле него и взяла его за руку. Он повернул к ней голову, глаза его смотрели без всякого выражения.

— Как? — спросил он слабым голосом.

— Вчера вечером «те» напали на перитани перед наступлением ночи. Вождь был убит. Крысенок и Скелет скрылись в доме. Они стреляли всю ночь. А «те» сидели на деревьях. Они тоже стреляли. Под утро они перестали. Перитани ждали долго, долго… А когда взошло солнце, они решили: «Ладно. Теперь они ушли». Тогда Крысенок и Скелет вышли из дома, а «те» их убили.

— Меани?

— Он слишком рано подошел к Крысенку. Тот еще не умер. Еще не совсем умер. Он выстрелил.

Парсел опустил голову. Убит Смэджем. Какая насмешка! Но нет, тут даже не насмешка. Меани убит. Вот и все.

Прошло несколько секунд. Парсел лежал, ничего не чувствуя, безвольный, отупевший. Он ни о чем не думал.

Итиа спросила:

— Продолжать?

— Да, — сказал он слабым голосом и закрыл глаза.

Она заговорила спокойно, не выказывая волнения: