Остров в Меланезии

Хотя коренные обитатели Бугенвиля находятся на довольно низком уровне развития, это очень милые и симпатичные люди. Их представления о мире кажутся нам весьма наивными, но почти все они обладают чувством юмора и очень хотят учиться. Помимо родного языка они говорят на пиджин-инглиш, или новомеланезийском языке.

Этот жаргон образовался на базе английского языка. «Пиджин» — искаженное китайцами английское слово («бизнес»). Сейчас в пиджин-инглиш только сорок процентов английских слов, причем они настолько искажены, или, вернее, «приспособлены» к местным языковым нормам, что их можно лишь с большой натяжкой назвать английскими, хотя многие действительно звучат на английский лад. Слова читаются по законам произношения букв латинского алфавита. Остальные шестьдесят процентов слов заимствованы из немецкого, испанского, малайского, а также из папуасских и меланезийских языков. Словарный запас новомеланезийского не превышает тысячи слов, грамматика предельно простая, но овладеть им нелегко.

Уже тот факт, что в нем много односложных слов, которых нет в других языках, делает его чрезвычайно трудным для изучения. Но если вы свободно владеете новомеланезийским, то говорить на нем довольно забавно, потому что многие слова состоят из двойного повторения одного и того же слога: ронг-ронг (неправильно, плохо), кай-кай (пища, кушать), лик-лик (маленький), тул-тул (деревенский житель), сак-сак (саговая пальма), пук-пук (крокодил) и так далее.

Английские слова, перешедшие в новомеланезийский, подверглись определенной адаптации, соответствующей общепринятым здесь языковым нормам. Таким образом английское close to (около) превратилось в «колосту», medicine (лекарство) — в «марасин», matches (спички) — в «масис». Единственное в языке местоимение звучит как «эм» и часто превращается в окончание. Многие слова, заимствованные из английского, настолько видоизменились на меланезийской почве, что их не узнает даже англичанин. Например: «киссем манки» означает не kiss monkey (поцелуй обезьяну), а «приведи мальчика».

Поскольку словарный запас новомеланезийского языка невелик, одно и то же слово часто имеет несколько значений. Если же какое-нибудь понятие невозможно выразить одним словом, то приходится прибегать к описательным конструкциям. Например, слово «пианино» можно перевести на новомеланезийский следующим образом: «Один большой предмет, как-то связанный с музыкой; если нажать на его зубы, получится звук». А незадолго до того как Соуи потерял свою зажигалку, я узнал, что на новомеланезийском языке она называется «бензин-масис» («бензиновая спичка»). Сначала, между прочим, я никак не мог понять, что он имеет в виду.

Несмотря на ограниченность словарного запаса, новомеланезийский язык обладает несколько экзотической прелестью, которую придают ему своеобразные синтаксические конструкции и построения. Это несомненно живой, развивающийся язык, и к тому же очень образный и красочный. На новомеланезийский прекрасно переведены не только отрывки из Библии, но и многие классические произведения английской литературы — и стихи и проза. Сейчас на этом языке даже выходит несколько газет. К сожалению, сколько-нибудь разработанной грамматики новомеланезийского языка пока еще нет. Однако существует определенная логика языка, позволяющая использовать заимствованные слова, которых становится все больше и больше. Уже выпущено несколько словарей и учебников для тех, кто хочет изучить этот сравнительно молодой язык.

Примерно в ста метрах от моего дома начинается густой лес, мрачный и таинственный. Он такой огромный, что рядом с ним наш больничный участок кажется совсем маленьким и беззащитным. Энергичный Соуи и его ученики никак не могли сладить с лесом, и казалось, что он вот-вот задушит маленький огород, возникший на его опушке. Время от времени мы объявляли аврал и, вооружив топорами всех, кто работал на территории больницы, переходили в контрнаступление и отбрасывали лес на исходные позиции.

То, что я мог наблюдать со ступенек лестницы, было одним из этапов ожесточенной борьбы за существование, которая ежедневно и ежечасно происходит в тропическом лесу. Лианы и вьющиеся растения пытаются подняться как можно выше, чтобы пробиться к свету, отнятому у них густой древесной листвой. Как и во всякой борьбе, здесь тоже есть победители и побежденные. Более сильным деревьям и лианам удается достичь солнечных лучей, а остальные растения, полностью лишенные света, умирают и гниют на земле.

Но в этом зеленом мире ничто не пропадает и все имеет свой смысл; гниющая масса мертвых растений образует мягкий толстый ковер, в котором развиваются всевозможные грибковые организмы, а те служат питательной средой не только для борющихся между собой деревьев и растений, но и для огорода Соуи. Его ученики целыми тачками возят из леса это великолепное удобрение.