Остров великанов

— Слушай дальше. Дядя Альберт говорил матери об одном человеке, и я подумал, что этот человек знает, кто убил твоего отца. Пусть у меня отвалятся уши, если это не так.

— Кто этот человек?

— Э-э… капитан, обычаев не знаешь. Такие дела так просто не делаются. Тебе нужно дать страшную клятву, что никому не скажешь его имя. Так нужно.

— Не бойся, я обычай знаю и клятву тоже дам, — стараясь быть спокойным, отвечает Ильмар. — Для меня самая верная клятва пионерская.

— Можно и пионерскую, — морщится Ури.

Сорвав с себя красный галстук, Ильмар крепко зажимает его в руке и, держа перед собой, медленно произносит:

— Этот галстук перед войной подарил мне отец. Пусть проклят буду я, если не сдержу своего слова. Клянусь честью пионера, что никому не открою имя этого человека!.. А теперь говори, — строго приказывает он другу.

— Дело сделано, — облегченно вздохнув, соглашается Ури, — этого человека ты отлично знаешь. Помнишь, в ту ночь, когда сбили русский самолет, он был у вас на хуторе, сидел возле твоей постели и читал молитвы.

— Кивираннаский пастор! — взволнованно воскликнул Ильмар.

— Да, кивираннаский пастор!

Ури сам вызвался проводить Ильмара к пастору. В воскресенье под вечер мальчики отправились в кивираннаскую церковь.

По дороге Ури сказал:

— Я считаю тебя настоящим человеком, капитан. Ты умеешь хранить тайны. Ты не то что этот дурак Бенно, который все выболтает первому встречному, а потом будет колотить себя в грудь и орать: «Не будь я Бенно, если сболтнул хоть слово!» А ты не такой… Ты даже под страшными пытками не нарушишь клятву…

Ильмар шел молча. Он думал только об отце. В ту ночь, когда фашисты разыскивали в тормикюласком лесу русского летчика, Ильмар тяжело болел скарлатиной. Он лежал в постели, не зная, что делается вокруг, не зная, зачем и куда уходил из дома его отец. Ильмар даже не мог проститься с ним. Бот с убитым рыбаком обнаружили утром после облавы на берегу залива, неподалеку от того места, где были найдены клочья парашюта и полуобгоревшая военная сумка с документами, из которых тормикюласцы узнали, что русского летчика звали Сергей Устинов.

«Конечно, — думал Ильмар, — пастору хоть что-нибудь известно об отце — ведь он был тогда на хуторе Пеэтри, разговаривал с ним и наверняка знал о его намерениях».

Чем ближе подходили мальчики к церкви, тем больше охватывало Ильмара беспокойство. Он никогда не был суеверным и не признавал никаких примет. Но когда из церковной ограды навстречу им выехала вереница саней, а на передних они увидели большущий черный гроб, Ильмару стало не по себе. Переждав, пока последние замешкавшиеся сани скроются за трепещущей снежной занавесью, друзья, собравшись с духом, нырнули в церковь.

Просторная, величественная церковь показалась Ильмару сейчас мрачной и тесной. В холодном, дымном сумраке — грозди мерцающих свечей. Плывут и сливаются с полутьмой неясные человеческие силуэты. Крошечная старушка с растрепанными седыми волосами, взмахнув платком, как крыльями, опустилась подле ребят и зачем-то показала на распятие.

— Деточки, деточки! — простонала она замогильным голосом.

Мальчики в ужасе шарахнулись в сторону. Впереди синими серебряными узорами горит алтарь. Мимо него в черном длинном, до пят, таларе проплыл пастор. На передней скамье, уронив голову на руки, застыл в горестной позе чернобородый старик-великан в кожаной капитанской тужурке. Пастор подошел к нему и о чем-то заговорил.

— Я знаю этого старика, — прошептал Ильмар, — это же капитан Карм.

— Черный капитан? — испуганно переспросил Ури, услышав имя прославленного моряка, о котором ходило столько легенд и небылиц.

— Черный капитан, — ответил Ильмар, — его сын Тоомас перед войной в Америку удрал и погиб там. Так он день и ночь о сыне думает. Почти ослеп от горя…

Мальчики с любопытством подошли ближе. Теперь им удалось услышать, о чем говорил пастор с Черным капитаном.

— Мы все дети одного господа бога, — вздохнув, произнес пастор печальным голосом. — Надейся, мой брат, и милосердный Иесусе не оставит тебя… Твой Тоомас был для меня родным сыном… Кровь Кармов течет в его жилах. Он поступил так, как поступил бы на его месте любой из нашего рода…

— Оставь! — раздраженно ответил Карм. — В нашем роду до сих пор не было предателей.

Пастор пропустил слова Черного капитана мимо ушей.

— Глас свыше подсказывает мне, что сын твой жив, — вкрадчиво заметил он. — Советую тебе все-таки послушать радиопередачи оттуда. Верные люди говорили мне об этом.

— Мальчик погиб, — угрюмо ответил Карм, — иначе он давно вернулся бы к родным берегам. Шесть лет жду вестей от Тоомаса, и все напрасно.

— Господь благостный! — все тем же печальным голосом пропел пастор. — Вразуми заблудших, погрязших в пагубном неверии! — Пастор молитвенно вознес руки кверху и не спеша удалился.

— Скорее… уйдет, — шепнул Ури, схватив Ильмара за руку.

Мальчики подбежали к пастору.

— Чего вы хотите, дети мои? — ласково спросил он.

— Мой учитель, — вежливо обратился к нему Ури, — этот мальчик сын рыбака Таммеорга…