Острова, не тронутые временем

Во многих дверях вставлен квадратный глазок «реха»: испанцы не любят выставлять напоказ свою домашнюю жизнь. В ставнях имеется небольшая оконная створка на висячей петле — «постиго», через которую сеньорита может незаметно переговорить со своим возлюбленным. Если вам представится возможность, загляните в «патио» — внутренний дворик, — и вы увидите там вьющиеся растения и папоротник. По обеим сторонам каждой улицы стеной растут кусты красных и лиловых бугенвиллий. Существуют целые острова цветов, и только Мадейра, пожалуй, может соревноваться с Гран-Канарией за звание райского сада. Эвкалипты, кактусы и алоэ разрослись в северной части острова. По дорогам растет дикая герань.

В пещерах, вырубленных в утесах из мягкого песчаника, как в сотах, живут потомки древних гуанчи. У бедняков нет денег на жилье, а по закону не нужно платить лишь за такой дом, у которого нет дверей. Попробуйте добраться до этих пещер, и вы поймете, какими великолепными альпинистами были гуанчи. Здесь есть такие горные гнезда, куда можно добраться лишь по узкой кромке вдоль ущелья, что под силу только опытным скалолазам.

Я проехал через Арукас — город бананов и рома, мимо старых деревушек гуанчи и плантаций кофе, пока не добрался до большой долины Беррасалес, минеральные источники которой привлекают внимание больных со всех островов. Вода источников богата углекислотой, известной своей целебной силой. Я разговорился с одним мужчиной с Тенерифе. Он работал в Англии и заболел там ревматизмом, поэтому все свои отпуска проводит теперь в Беррасалесе. И это ему очень помогает.

В отеле я получил свой обед «сухим пайком»: холодный омлет с ветчиной, чесночная сосиска, язык, сыр, бутерброды и фрукты. Я искупался в теплом источнике и принялся за еду. Таким мне и запомнился Беррасалес: я сижу в тени дерева, поглощаю вкуснейший завтрак, а за спиной плещется на скалах волшебный источник. Позднее, летя самолетом от Ла-Лагуны (Тенерифе) на Гран-Канарию, я еще раз полюбовался сверху на места, где только что побывал: на церковные шпили и белые трубы ромовой фабрики в Арукасе, маленькие круглые запруды, на городок Гую, где к сыру для запаха добавляют цветы дикого артишока, на долину, гостиницу в Беррасалесе.

Повсюду на побережье Канарских островов выращивают бананы. Иногда это оказывается выгоднее, чем продавать землю под застройки, и вот в Лас-Пальмасе между портом и деловым центром вдруг вырастают банановые джунгли. Отцом Канарских бананов был сэр Альфред Джонс — дальновидный судовладелец из Ливерпуля, именем которого жители назвали одну из улиц Лас-Пальмаса. Благодаря ему город обозначили на морских картах; это произошло после того, как для судов, идущих в Западную Африку, здесь были построены угольные склады. Джонс открыл банки и отели, и он же отправил первые корзины с бананами страждущим потребителям в Британию и на континент.

Зайдя в контору пароходства близ «пуэрто» в Лас-Пальмасе, я словно попал в XIX век. Контора была построена мистером Павиллардом и сэром Альфредом Джонсом еще в те годы, когда Лас-Пальмас представлял собой всего лишь пустой залив, а остров жил производством вина и сахара. Сын владельца Юджин Павиллард провел меня по комнатам, которые выглядели настоящим музеем: кубинские панели из красного дерева, модели старинных пароходов, стеклянные перегородки, резное дерево, причудливые пресс-папье и бювары, витая железная лестница, ведущая на крышу.

— С тех пор как отец открыл контору в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, она никогда не закрывалась, ни днем, ни ночью, — рассказывал мне Юджин.

Старинные кресла с подлокотниками, регистрационные фолианты в кожаных переплетах, старые картины — все это напоминало о тех золотых временах, когда энергичного бизнесмена неизменно ждала удача, а войны не мешали еще торговле. На стене висел портрет человека с пышными усами — сэра Альфреда Джонса.

Юджин Павиллард и приятный молодой канарец из конторы открыли для меня некоторые стороны жизни Лас-Пальмаса, которые мне не удалось бы увидеть без их помощи. Городу почти пятьсот лет, в нем есть современные, хорошо распланированные магистрали, но в квартале Вегуэта вы попадаете в колумбовы времена. Я вспомнил, как в дни моего детства гид показывал мне гаротту в Лас-Пальмасе:

— Хотите еще раз посмотреть на нее?

Скоро мы очутились в старом доме, в подземелье которого находилась тюрьма. В одном мрачном каменном мешке можно было увидеть сразу две машины смерти: вверху — эшафот с виселицей, внизу — гаротту. Да, да, здесь до сих пор висел этот ужасный стальной ошейник, который так запомнился мне с детства. Жертву сажали на стул, и гаротта плотно обхватывала шею. Затем в действие вступал тяжелый, быстро вращающийся винт, который в одно мгновение раздавливал позвоночник.