Острые камни

– Электричество и вода отключены. Жить здесь, конечно, нельзя. Ночевать будем в мотеле. Не волнуйся, я оплачу.

Ключей у них не было. Лиза прошла через кусты и заглянула в окно кухни. Внутри стоял полумрак, чей серый фильтр в сочетании со слоем пыли, покрывающей поверхности, придавал помещению монохромный вид, как на фотографии. Кухонный стол, старомодная плита с духовкой, плотно закрытые навесные шкафчики и пустые полки… Ничего необычного, не считая решительно заколоченной досками раковины.

– Ты не говорил, что твоя прабабушка была слегка того.

– В последние годы жизни, после смерти прадеда, она действительно вела себя странновато. Говорила, что слышит его голос в шуме воды, льющейся из крана. В итоге она перестала пользоваться ванной в своем доме. В последние годы жизни прабабушка совсем сдала и ей пришлось переехать в Торикин к дочери, где она и умерла, когда мне было десять.

– Почему дом не продали?

– Потому что прабабушка слишком часто рассказывала соседям о призраке и дом приобрел дурную славу в округе. Никто не хотел его брать. Периодически сюда лазили подростки, впрочем, не нанося особого ущерба. Вероятно, ничего не увидели, так как их интерес быстро выветрился. Но местные все равно относятся к дому настороженно.

– Ровеннцы такие легковерные, – Лиза вздохнула. – Жарко. Предлагаю поискать где-нибудь мороженое.

С мороженым они устроились на лавочке (с красивым обзором на мусорные баки), поставив посередине рюкзак Илии со спертой с работы папкой с уголовным делом. Илия запоздало подумал, что, вообще говоря, кража не подлежащей оглашению информации целыми папками – поступок не более умный, чем глотание пчелы.

– Нашу убийцу зовут Лайла. Сейчас ей пятьдесят один год. Жертву звали Морен.

Он сунул руки в рюкзак, вытащил из папки пару снимков и передал Лизе.

Фотографии явно были взяты из домашнего архива и смотрелись бы вполне обыденно, если бы не номер уголовного дела, проставленный чернилами в нижнем правом углу.

– Это Лайла, – показал Илия на светленькую девушку. – Брюнетка – Морен.

Снимок Морен был в профиль, и Лиза спросила:

– А есть другая прижизненная фотография жертвы?

– Только эта.

– Одно могу сказать, носик у нее здесь выглядит получше, чем на тех фотографиях, что ты показывал мне раньше. Породистый, красивый.

На самом деле, Лизу явно зачаровал снимок. Темные волосы Морен, ее прямые длинные ресницы и сжатые губы придавали снимку атмосферу фотосессии для обложки ретропластинки.

Фото Лайлы, да еще и на контрасте с артистичным снимком жертвы, выглядело простовато. Щуплая головастая девочка с тонкой блеклой косичкой через плечо, с неловким видом стоящая напротив дощатой стены. У нее были широкие скулы и узкие, приподнятые к вискам, как у кошки, глаза.

– Признаться, я ожидала быть более впечатленной нашей убийцей. Кого такой заморыш может утопить? Да еще и нос сломать при этом?

– Люди на многое способны, особенно когда злятся. А убивают обычно не из лучших чувств.

– Что могло произойти, чтобы вызвать такое озверение? С ума сойду, если не узнаю. У меня есть идея наших дальнейших действий.

Илия выслушал Лизу очень внимательно. По крайней мере, это была стратегия. К тому же сам он не мог предложить ничего лучше.

– Чем больше думаю, тем более идиотскими кажутся все наши намерения, – признался он. – У нас даже адрес Лайлы лишь тот, что указан в уголовном деле. Весьма вероятно, что она уже не живет там. Тогда вся наша затея обречена с самого начала.

Илия машинально потянулся, чтобы стереть с подбородка Лизы каплю мороженого. Их взгляды встретились.

– Я думаю, мы найдем чем еще заняться в эти выходные, даже если расследование не выгорит, – прошептала Лиза. Ее губы чуть приоткрылись.

В этот раз он действительно увидел намек. Он плавал в ее зрачках, как шапка из взбитых сливок на поверхности кофе. Илия вдруг смутился.

– Ладно, где там живет наша спасательница на воде? – он вытащил папку и принялся листать страницы. – Лесная, 10. Без понятия, где это. Попробую спросить у прохожих. Если у нас с ней прокатит, я очень удивлюсь.

– Ты поразишься, какие вещи иногда прокатывают. Главное, застать человека врасплох и говорить уверенно. К тому же мы даже и не совсем соврем, если учесть, что СЛ – как бы часть полиции.

Лайла жила в двухэтажном доме на четыре квартиры. Ярко-розовом. Три из четырех балконов на его фронтальной стороне через край пенились цветами.

– Догадайся, какой принадлежит нашей убийце, – фыркнула Лиза.

Они вошли в дом и по расположению нужной им квартиры поняли, что она угадала: пустой балкон относился к квартире Лайлы. Они позвонили в звонок слева от обитой зеленым дерматином двери и, обнаружив, что он не работает, постучали. Открывать им не спешили. Возможно, Илия бы предпочел, чтобы вся эта история с расследованием так возле запертой двери и закончилась. Было неловко вдруг идти на попятную, тем более проделав такой путь, но тягостное, холодящее чувство разворачивалось у него в груди. Предчувствие.

Лиза приложила ухо к двери, послушала, и постучала кулаком.

– Я слышала ваши шаги. Открывайте. Полиция! – наглости ей было не занимать.