Освещенные шрамами

— Негодяй! — кричала она. — Я знала это! Знала, что ты понимаешь меня! — Он посмотрел на ее губы, и она зарычала. — Вал, я не серьезно…

Он наклонился к ней, словно для страстного объятия, и она закрыла глаза и зажмурилась. Брин нужно остановить его. Какой дурой она была, когда дразнила его! Но когда она подумала, что он прильнет к ее губам, принц лишь лизнул кончик ее носа, а затем отпустил, мрачно рассмеявшись и бросив яблоко на край скалы.

Тяжело дыша, Брин прижалась спиной к дереву, пытаясь собраться с мыслями.

— Вал, ты!..

Он усмехнулся, когда присоединился к остальным. Взгляд Брин сразу же устремился к Рангару, но тот зашивал седельную подушку.

Отлично.

Неизвестно, что бы сделал Рангар, если бы увидел ее в объятиях Валендена, даже если это была всего лишь хитрость. Она плохо знала Рангара, но уже разгадала его кипящий, задумчивый нрав.

Он считал, что Брин принадлежит ему; она сомневалась, что ему будет приятно видеть на ней руки своего брата. Она вернулась в их лагерь и села у костра, бросив на Валендена холодный, обвиняющий взгляд. Он лишь усмехнулся, передав флягу Трею.

В ту ночь Брин дрожала под медвежьим плащом, который ей одолжила маг Марна. Чем дальше на север они продвигались и чем выше над уровнем моря, тем сильнее падала температура. Ветер был холодным и пронизывающим до костей.

Даже если бы ей удалось захватить с собой одежду из замка Мир, тонкая ткань не пригодилась бы. Ее юбка уже порвалась на подоле. Белая блузка приобрела серый оттенок и все еще была испачкана кровью ее отца. Она с завистью смотрела на шерстяное платье мага Марны.

Утром, когда она села на свое место перед Рангаром на его коне, он сказал ей на ухо:

— К вечеру мы прибудем в Барендур Холд.

Она не могла думать ни о чем, кроме историй, которые ей рассказывали в детстве. О том, что Барендур Холд был темным, безжалостным местом. Что даже королевская семья спала на полу. Что мужчины брали любую женщину, какую хотели, а иногда женщины делали то же самое с мужчинами.

Она почувствовала дыхание Рангара на своей коже и задрожала.

Лошади начали спускаться по крутому спуску с выступа. Тропа впереди резко уходила вниз, и была видна только пустота. Брин зажмурила глаза, вцепившись пальцами в гриву кобылы, чтобы успокоиться.

— Открой глаза, — приказал Рангар сзади нее. Она резко покачала головой. — Открой глаза, Брин. — На этот раз его голос был мягче.

Когда она все-таки приоткрыла один глаз, то сначала не могла понять, на что смотрит. Неужели они пролетели так высоко, что небо заполнило всю землю? Затем различила слабую линию горизонта, прорезавшую голубую стену; нижняя половина неба была более темного оттенка, переходящего в зеленые пятна.

— Это океан, да? — прошептала она.

Она узнала об океанах из книг по географии. Брин знала, что они состоят из соленой воды и в них водятся сотни видов рыб и более крупных морских животных. Она знала о волнах и приливах и о том, как на них влияют фазы луны.

Но она ни разу их не видела.

До этого момента она не знала, как солнечный свет играет на воде. Не знала, что отдаленный шум разбивающихся волн сродни ее собственному дыханию. Не знала, что морской воздух на ветру пахнет соленой рыбой.

Полюбовавшись видом, остальные члены отряда Барендура продолжили спуск. Берсладен был прибрежной землей; Рангар и его братья выросли в этом диком, влажном приморском месте. Для них грохот волн ассоциировался с домом.

Брин ни на секунду не отрывала глаз от бескрайнего моря, жадно пожирая глазами благоговейную голубую вечность, пока они не достигли подножия скалы, где вода снова скрылась от глаз.

Земля здесь была вся в камнях. Высокие травы и кустарники цеплялись за каменистую почву. Лошадям приходилось избегать болотистых топей, которые могли глубоко засосать их копыта.

Теперь Брин понимала, почему люди в Мире с презрением отзывались о Внешних Землях: это место не предназначалось для полей колышущегося зерна. Она удивилась, что на холодной, соленой почве вообще что-то может расти. В этой земле была своя красота, но дикой и необработанной.

Трей вывел их на хорошо протоптанную тропу, отмеченную грудой камней, — первый признак цивилизации, который Брин увидела за последние несколько дней. В одном месте тропу окружала каменная стена, местами обвалившаяся.

Она увидела остатки колодца и каменный фундамент сарая. Затем они заметили старика, копающего торф на болотах, и подняли руку в знак приветствия.

Он помахал в ответ и вернулся к работе.

Брин почувствовала, как по ее шее пробежали мурашки от беспокойства. Это были чужие земли. Чужие люди. Примут ли они ее? Отвернутся ли от нее? Обвинят ее в том, что она такой же тиран, как ее родители?

По мере приближения к побережью показалось несколько захудалых ферм. Обдуваемые ветром пони и лохматый скот лениво моргали им, поедая траву. Затем Брин услышала громкий звон колокола. Когда они преодолели очередной подъем, она посмотрела вниз на свой новый дом.

— Барендур Холд, — сказал Рангар, хотя ему не нужно было объяснять. Сооружение перед ними не могло быть ничем другим.