Освещенные шрамами

Проснувшись утром, Брин заметила, что Рангар больше не улыбался, а хмурился. И хуже того, смотрел прямо на нее.

Она резко села, забыв, где находится, из-за медовухи, затуманившей ее мысли. Свет проникал в высокие открытые окна. Она обвела взглядом большой зал, наблюдая, как простолюдины и крестьяне просыпаются, поправляют одежду и сворачивают спальные тюфяки, а затем начинают выводить на улицу скот.

Она смутно помнила, как Рангар и она опасно близко прижимались к друг другу холодной ночью, пока их не разделяло только дыхание, желая тепла друг друга, но не решаясь прикоснуться кожа к коже.

Она не была настолько смелой, чтобы выдать свои потаенные мысли, даже с цистерной медовухи в животе, и ей было страшно представить, что случится, если Рангар прикоснется к ней, как тот мальчик прикоснулся к Валендену в нише. Даст ли она ему пощечину… или притянет ближе?

— Почему ты так смотришь на меня? — спросила она.

— Вот думаю, какой ты мне больше нравишься — блондинкой или брюнеткой, — сказал Рангар с оценивающим видом.

Нахмурившись, Брин в замешательстве коснулась своих волос. На кончиках ее пальцев осталась черная пыль. Ее светлые локоны каким-то образом почернели за ночь. «Пепел», — поняла она. Брин посмотрела на стоящий рядом камин и поняла, что ночью придвинулась к нему и теперь покрыта черным пеплом.

«По крайней мере, я не загорелась».

Она поднялась на ноги, смахнув пепел с платья, которое женщины дали ей после купания. Она заново собрала свои потускневшие волосы в пучок.

Пристально глядя на нее, Рангар сказал:

— Теперь, когда я вернулся, у меня есть дела, которыми нужно заняться. Я не смогу взять тебя с собой. Оставайся здесь, в большом зале.

— Весь день? — запротестовала она. — Я сойду с ума. — Кроме того, за дверью был океан. Целый мир, о котором она ничего не знала. Лодки. Рыбаки. Она хотела все увидеть, потрогать и узнать.

— У тебя все еще с собой нож, который я тебе дал? — спросил он.

Она почувствовала прилив вины за то, что потеряла его.

— А что? Я в опасности?

— Люди Берсладена не причинят тебе вреда. Но двое солдат Мира все еще в поисках. Они, скорее всего, последуют за тобой сюда.

— Я смогу за себя постоять, — сказала она напряженно.

Он, казалось, не поверил ей, но неохотно кивнул, возможно, убедившись, что остальные жители города будут присматривать за ней, и ушел.

Брин наблюдала, как жители замка начинают свой день. Повсюду разносили корзины с печеньем, глиняные кувшины со свежим молоком и мелкую землянику. Она с энтузиазмом набивала свой живот, чувствуя легкую вину за то, что взяла больше своей доли. Но как можно было узнать свою долю, когда все делились всем свободно?

Когда она вернулась на помост у очага, то обнаружила, что ее подстилка и одеяло исчезли, их свернул и унес какой-то слуга замка и положил неизвестно где.

Она бродила по коридорам, пока не заметила черноухую козу, которая спала на ее подушке накануне вечером. «Мой самый близкий друг», — иронично подумала она. Девочка, едва достигшая половой зрелости, выводила козу Брин и остальных из ворот на подъемный мост. Она застенчиво улыбнулась Брин, и Брин последовала за ней.

Девушка-пастух вывела стадо за ров на деревенскую площадь. Утро было туманным. Но это, казалось, не останавливало рыбаков, которые готовили свои лодки к спуску на воду.

Брин ушла в сторону от девушки-пастуха и подошла к каменному мосту, наблюдая за кораблями. Она никогда раньше не видела судов крупнее лодки с веслами. Эти массивные корабли выглядели как древние вещи, которым сотни лет, и которые то и дело ремонтировались.

Она наблюдала, как молодой рыбак раскладывал запутавшуюся сеть; как можно было распутать все узлы? Но, к ее удивлению, он даже не пытался. Разложив сеть, он сделал несколько шагов назад, затем закрыл глаза и начертил в воздухе символ. Порыв ветра пронесся над сетью и, казалось, сам по себе ослабил узлы, пока рыбак не смог легко освободить их.

«Магия», — поняла Брин.

Когда парень увидел, что она смотрит на него, то помахал ей рукой.

Она плотнее закуталась в свой новый шерстяной плащ. Девочка-пастух, рыбак… они не смотрели на нее, как на дочь тирана.

Их нельзя было назвать общительными людьми… в том, как они выполняли свою работу, чувствовалась яростная независимость и та же надменная гордость, что и у Рангара и его братьев. Их жизнь была трудной в такой бесплодной земле, и это видно по их настроению и лицам. И все же они так же быстро улыбались, как и хмурились.

Весь день она бродила по территории замка, осматривая скудный огород, конюшни и близлежащую деревню. Это не отличалось от замка Мир. Хотя замок Мир был богаче Барендур Холда, никто здесь, похоже, не жаждал богатства.

Люди говорили открыто. Похоже, они доверяли друг другу и, что еще важнее, доверяли своим правителям. Она наблюдала за тем, как конюх усмиряет норовистую лошадь с помощью магических знаков, когда почувствовала, что за ней кто-то наблюдает, и повернулась, заметив мага Марну в конце конюшни.

— Вы выглядите так, словно увидели привидение, Леди Брин. — Знакомый голос женщины был приятным утешением.