Освободитель

Последняя королевская ракета стартовала не из шахты, а из контейнера, подвешенного в шахте. Кроме того, возможность регулировать режимы позволяла производить «мягкий» запуск, ракета очень плавно покидала контейнер, не причиняя никакого вреда шахте. Все советские шахты, таким образом, становились шахтами многоразового использования. Это давало советским руководителям громадные преимущества: можно оговорить количество шахт на переговорах. Ограничивая количество шахт, американцы ограничивали число ракет, шахты-то одноразового действия. Они себя ограничивали, а мы нет!!! Мы могли наштамповать ракет, спрятать их в железнодорожных туннелях, а во время войны стрелять из каждой шахты по многу раз!!! Даешь САЛЮТ!!! Да здравствуют мирные инициативы Советского Союза и лично Леонида Ильича!!!

Гвардии лейтенант Головастов полюбил ракету с первого взгляда. С раннего утра до глубокой ночи он изучал незнакомку. Она снилась ему в коротких отрывочных снах, и, просыпаясь утром, он, блаженно улыбаясь, снова и снова мысленно пробегал по бесчисленным реле и сопротивлениям, блокам и подблокам.

Месяцев через шесть он уже мысленно мог бродить по ее нескончаемым трубопроводам и кабельным колодцам, электрическим цепям, как по улицам маленького, с детства знакомого и родного городка, где каждый перекресток и каждый камень может напоминать какую-нибудь незабываемую историю.

Гвардии лейтенант уходил из ракетного ангара только потому что был режим, который повелевал, чтобы в 18.55 ежедневно ангар был опечатан и включены электронные системы защиты.

Еще через три месяца ракета превратилась для него из очаровательной незнакомки в часть его собственного существа, он больше не мог жить без нее, как мы не можем жить без мозга или без сердца.

Ракета была одной из первых серийных и оттого находилась под постоянным контролем КБ. Конструкторы и инженеры приезжали в ракетный полк очень часто. То их приезжало двое-трое, и они часами копались то в двигателе, то в головной части. Иногда их приезжало сразу человек тридцать, и тогда на несколько суток ракету исключали из расписания боевого дежурства.

Однажды один из приезжих обратился к лейтенанту с самым пустяковым вопросом и, услышав ответ, вдруг удивленно повернулся к нему. Они поговорили еще минут пятнадцать, после чего приезжий пожал руку лейтенанту.

– Послушайте, лейтенант, сейчас здесь присутствуют ведущие конструкторы ракеты. Каждый из нас имеет немалый опыт работы с носителями, но вы можете разговаривать с нами, как с равными. Уровень ваших знаний просто поразителен. Откуда это у вас?

– Я ее просто люблю.

– Послушайте, лейтенант, вам здесь не место. У вас аналитический ум и феноменальная память. Конечно, вам нечего делать в академии. Академия – это кладбище слонов. В академии преподают те, кто неспособен к самостоятельной творческой деятельности. Больше того, что вы уже знаете, академия вам все равно не даст. И в то же время вам нужна академия, только ради бумажки. Вы же знаете нашу систему: без бумажки – ты букашка, а с бумажкой – человек! Не теряйте времени, подавайте рапорт в академию, а оттуда в КБ. Быть вам Генеральным конструктором лучших в мире ракет!

– Спасибо.

– Очень жаль, недавно умер один очень большой человек…

– Да, я знаю.

– Он бы вас, конечно, безо всяких академий к себе забрал, ему и не такое позволялось… он двери в Центральном Комитете ногой открывал… И последнее, лейтенант, мне бы очень хотелось знать ваше мнение о ракете. В двух словах. Что-нибудь еще, кроме «люблю» и «очень люблю».

– Ее можно значительно улучшить.

– А не перехвалил ли я вас, лейтенант? Не слишком ли вы себе много позволяете?

Лейтенант сжал губы и упрямо повторил:

– Ее можно значительно улучшить.

Он знал, что кощунствует. Он знал, что оскорбляет конструктора. Никогда раньше лейтенант не позволял себе даже мысли о том, что в ней можно хоть что-то изменить. Решение пришло само собой и именно сейчас. Решение простое и ослепительное в своей простоте.