Освободители

Через несколько дней Дюмурье направил Миранду в Париж — восстанавливать там порядок. К удивлению генерала, Миранда, всегда неодобрительно относившийся к революционерам-радикалам, заявил Дюмурье, что солдаты не хотят подчиняться ему, да и он, Миранда, также настроен против него. С тех пор Дюмурье больше не доверял своему подчиненному.

Поступок Миранды можно объяснить только чувством самосохранения. Он понимал, что, действуя таким образом, Дюмурье не сможет добиться военных успехов. У Миранды было несколько романтическое отношение к Французской революции, но он критически воспринимал ее антигуманные методы. Враги Миранды видели в нем претендента на место их непосредственного начальника. И не без оснований. Жирондисты, например, уже решили, что в случае гибели Дюмурье его заменит Миранда.

Дюмурье предпринял весьма рискованный тактический ход. Солдаты Миранды тогда оценили действия Дюмурье как преднамеренный заговор, цель которого — расправиться таким образом с командиром-героем. Дюмурье занял хорошую оборонительную позицию, но противник намного превосходил французов численно. Оружия у австрийцев также было больше. В такой ситуации наступать на передовые австрийские позиции было рискованно. Однако Дюмурье намеренно пошел на этот риск. Возможно, он надеялся на то, что победа позволит ему повести войска маршем на Париж и взять власть в свои руки.

15 марта Миранда успешно отразил атаку на Тирлемонт. После этого он получил приказ присоединиться к войскам генерала Шампморена и перейти в наступление на правый фланг вражеских войск около Неервиндена. Десятитысячное войско Миранды вынуждено было атаковать почти восемнадцать тысяч солдат противника, хорошо закрепившегося на выгодной оборонительной позиции, — это было почти безнадежным делом.

Австрийцы встретили наступавших французских солдат мощным огнем. Но они упорно продвигались вперед, вступив в рукопашную схватку. Миранда находился в самой гуще этой кровавой схватки, но все-таки уцелел. Наступила ночь.

И Миранда принял единственно верное в этой ситуации решение отступить, спасая тем самым от неминуемой гибели остатки своего войска. После этой битвы около двух тысяч французских солдат остались лежать под стенами Неервиндена. Отступление французов, однако, было хорошо организовано. Миранда с достойной уважения выдержкой продолжал руководить войском.

Вскоре стало известно, что Дюмурье был прекрасно осведомлен о расстановке сил противника. Он знал, что правый фланг австрийцев хорошо укреплен, а левый — довольно слабый. И намеренно повел свои численно превосходившие противника войска на левый фланг австрийцев. Миранду же, командовавшего слабым звеном французской армии, Дюмурье послал именно на правый фланг австрийцев.

С самого начала Миранде не нравился план Дюмурье, позднее он даже назовет его авантюрным, «противоречащим всем правилам военного искусства». «Я не мог предположить, что Дюмурье способен на подобную ошибку», — говорил Миранда впоследствии. Возможно, Дюмурье просто хотел подставить Миранду, дискредитировать его как командира. Но просчитался…

21 марта австрийцы атаковали Паллемберг. Миранда удерживал позиции в течение всего дня, хотя потери в его войсках были значительными. Ночью он организовал грамотное отступление своих солдат. Через четыре дня Миранда и Дюмурье встретились. Между ними произошел довольно напряженный разговор: Дюмурье во всем обвинял якобинцев, а Миранда резко критиковал военное командование за нерасторопность.

Когда якобинцам стало известно о заговоре Дюмурье и его неприязненном отношении к своему заместителю, Дюмурье арестовали. Миранде было приказано прибыть в Париж. Он появился там в конце марта и был немедленно допрошен сторонником жирондистов гражданином Пети. Затем Миранда предстал перед комиссией Комитета войны и безопасности. На слушании его дела, которое состоялось 8 апреля, Миранде было задано семьдесят три вопроса, касающихся различных ситуаций на войне. Это была далеко не светская беседа — скорее, нелицеприятное выяснение отношений. Миранда яростно боролся не только за свою честь, но и жизнь. Члены комиссии были поражены его выдержкой и красноречием. К удивлению многих, он был оправдан.

Однако террор набирал силу. Радикалы утверждали, что выдающийся лидер революционного движения Дантон потворствовал Дюмурье. В этом обвинении была доля истины. Радикалы требовали, чтобы солдаты давали показания против своих командиров. Ультрарадикальные монтаньяры во главе с их новым лидером Робеспьером попытались обвинить Дантона и его последователей-жирондистов в том же, в чем и Миранду. Однако Дантон сумел отразить эти обвинения. Он принял сторону монтаньяров и напал на своих бывших сторонников-жирондистов, среди которых был и Миранда. На стороне Миранды оказались Бриссо и Петио, защищавшие его от Дантона и Робеспьера.