Освободители

13 февраля, пересев на другой корабль, он все же отправился в Монтевидео. В Уругвае провел почти два месяца, ожидая вестей от своих сторонников по ту сторону дельты Ла-Платы. Когда же этот призыв пришел, оказалось, что его зовет молодой вождь, на время захвативший власть, — Хуан Лавалье. Сан-Мартину было предложено возглавить армию. Однако старый генерал не пожелал, чтобы его использовали для придания видимой законности власти узурпатора, не хотел он и участвовать в гражданской войне, в которой могли погибнуть тысячи аргентинцев. 23 апреля он отправился в Европу, отказавшись в последний раз от роли, которую ему больше никогда не предложат в Латинской Америке.

«Тут необходим спаситель, который будет сочетать престиж победы с уважением ко всем провинциям, чтобы спасти нацию от всех бед, угрожающих ей. Существует общее мнение, согласно которому Сан-Мартин подходит для этой роли, и оно подтверждается огромным количеством писем и разговоров по этому поводу. Да и сам я, с учетом обстановки, в какой-то степени разделял это мнение.

Однако, предвидя абсолютную неизбежность того, что одна из враждующих фракций должна уйти со сцены — ибо мирно они сосуществовать не смогут, — разве мог я стать убийцей моих соотечественников и, подобно новому Сулле, ввести проскрипции?

Нет, никогда! Я предпочту тысячу раз погибнуть в водовороте надвигающихся грозных событий, чем стать инструментом в подобном кошмаре. Заранее предрешено, что мне не будет позволено проявлять милосердие, когда того потребует ситуация. Судя по кровожадным заявлениям фракций, с момента, когда одна из них одержит победу, мне придется стать орудием безудержных страстей, единственной целью которых окажется месть. Нынешняя ситуация в стране такова, что человеку, ставшему ее лидером, придется выбирать — либо оказаться в полнейшем подчинении у одной из фракций, либо отказаться от власти. И я выбираю второе…»

Его решение было принято после многих колебаний, и почти наверняка оно было единственно верным. Но это означало, что его путешествие было совершено зря. К тому же его продолжали преследовать дорожные несчастья: по возвращении в Брюссель Сан-Мартин мрачно пишет О’Хиггинсу: «Как гласит старая пословица, „Беда никогда не приходит одна“. На обратном пути из Америки, где-то между Фалмутом и Лондоном, мой экипаж перевернулся, и осколок разбитого окошка экипажа глубоко порезал мне левую руку. Но, дабы избежать ненужных сплетен в газетах, я тщательно сохранял инкогнито».

В 1831 году, когда умер его великий соперник Боливар, Сан-Мартин переехал в большой дом с тремя спальнями в пригороде Парижа. Там он случайно встретил своего старого друга Алехандро Агуадо, который служил с ним в одном полку в Мурсии, а впоследствии невероятно разбогател. Агуадо купил двухэтажный дом с большим садом «Гран-Бург» для отошедшего от дел Сан-Мартина — и это оказалось просто подарком судьбы для изгнанника и его дочери.