Освободительный поход

И тут по нам начали нехило стрелять, причем из двух пулеметов, но наш сухопутный крейсер для этих выстрелов слишком толстокож. Парни, сидящие на борту, в темпе скатились с него на землю, акробаты, жить захочешь, еще и не то сотворишь. Студеникин остановил тарантас, и Коробкин сразу открыл огонь по врагам, автоматическая пушка, пусть и двадцатого калибра, против пехоты самое то. Пулеметы мгновенно замолчали, и я не знаю, то ли старшина Коробкин укатал их, то ли пулеметчики, собрав манатки, дали деру самостоятельно, но в любом случае преследовать надо, и Студеникин дал газу.

Видимо, мехвод углядел момент броска гранаты, потому что резко свернул тяжелую машину, и фрицевская граната взорвалась где-то слева. И тут гранатометчика фашистского срезал из пулемета Саранцев, Санек ехал на броне и давеча слетел с нее, видимо, при этом пулемет схватил с собой.

Немцы попытались уйти, но разве от восьми колес уйдешь на двух ногах? Да еще Саранцев с Кокоевым прижучили минометчиков врага, видимо, те, по примеру Героя Советского Союз осетина Бердыева[303], решили минометом остановить низколетящую броню нашего осьмиколеса, но немцы – не Бердыев. И Санек вместе с земляком знаменитого Бердыева (это он потом прославится) отвоевал миномет у немцев, все трое минометчиков попадали нашпигованные свинцом. Еще три минуты боя, и последнего гитлеровца задавил Студеникин, и не то чтобы мехвод наш такой ас, просто фашист сам сглупил и решил затаиться на пути бронемобиля. И по нему, вминая внутренности в белорусскую землю, проехали четыре колеса, мало немцу не показалось.

Бравый одессит (Студеникин) застопорил свой крейсер, и я, выбравшись, стал изучать обстановку, мы, оказывается, разбили два отделения десантников. Каски у этих бандюг были какие-то нестандартные, так сказать, без полей, да и одежда вовсе не походила на попадавшиеся нам ранее образцы.

– Саранцев, друг ситный, ты где? С меня причитается, вовремя ты минометчиков уделал под орех.

Тут показывается залитый кровью Кокоев, и он несет на руках нашего мордвина Саранцева. Вот геройский парень Александр, в момент десантирования с брони броневика, оказывается, он словил три пули прямо в живот, но захватил с собой пулемет. При приземлении Санек сломал правую ногу и, уже смертельно раненный, умирая, поддерживал огнем нас и минометчиков убил почти мертвым.

А я и не успел как следует познакомиться с парнем, служил он в 172-й дивизии 61-го стрелкового корпуса первым номером пулеметного расчета. Когда 61-й стрелковый корпус попал в окружение под Минском, Саранцев вместе с остатками дивизии под руководством майора Соломина попытался выйти к своим. Но не удалось, потом кончились боеприпасы, и Саранцев попал в плен. В числе других Александра повезли в Польшу, в том эшелоне, где нами были захвачены генералы предатели, потом прошел очистку и влился в ряды ДОН-16. Воевал всегда хорошо, а теперь вот героически погиб.

И будет проливать слезы в далеком мордовском селе мать Александра, но он погиб как истинный мужчина, защищая всю свою большую Родину и маленькое мордовское село.

Мы бережно прикрепили тело Саранцева на броню нашей боевой машины, собрали оружие, документы да пригодное имущество фашистов и тронулись в обратный путь, в Аловаки, в штаб. Но и в Аловаках уже неспокойно, оказывается, десант был лишь отвлекающим маневром, а основной удар немцы наносили силами батальона пехоты и десяти разномастных танков. То была эсэсовская часть, об этом мы узнали позднее.

А вначале пришлось воевать, гитлеровцы хотели ударить исподтишка, да в тот момент, когда наши основные силы ловили десант по окрестностям, потому не было ни артподготовки, ни авиаудара. И что говорить, они почти преуспели в своем деле; если бы не наличие двух взводов на той стороне, то задумка гитлеровцев прошла бы на «ура».

Бойцы краснонемецкого отряда Фицеля первыми заметили переброску живой силы противника, они же нашли брошенную при отступлении советскими войсками 76-мм пушку. Правда, пушка была без прицела, потому фицелевцам, вместе с бойцами взвода Костюченко, пришлось стрелять, наводя пушку через дуло. Ребятки замутили классическую засаду и, обстреляв колонну противника на марше, ушли, оставив одинокую пушку с поврежденным взрывом гранаты дулом. Ну, конечно, сперва выпустив все имеющиеся одиннадцать снарядов по колонне. Постреляли во врага и из стрелкового оружия. Эх, им бы еще пяток батальонных минометов с сотней-другой мин.

Так вот, ребята не просто задержали противника, еще и предупредили Рихтера с Корзинкиным (это мы их в штаб направили), а уж Рихтер (это имя) вместе с бойцом Корзинкиным взбаламутил всех остальных. Когда немцы-фашисты зализали раны и все-таки вышли на берег, к броду, их уже встречали бойцы Сидорцева во всеоружии. Потом подошли танки Коровьева с остальными бойцами, что ловили гитлеровский десант, а последними оказались мы – завоевались.