Освобожденный Эдем

Однако, с другой стороны, исламская трансценденция представляет собою, по сути, продолжение трансценденции европейской. Это — религия принципиально того же типа, основанная на «внешнем боге», «сюжетном времени» и, следовательно, на представлении о прогрессе. Разница между ними в основном хронологическая. Ислам как религия сложился почти на семьсот лет позже, чем христианство. «Внутреннее время» ислама, по-видимому, соответствует сейчас периоду «крестовых походов», когда Европа в противостоянии с Югом впервые начала ощущать себя отдельной цивилизацией. К тому же исламский мир, как и Европа в аналогичный период, чрезвычайно неоднороден. Там есть богатые страны, заинтересованные в сохранении «статус кво», есть страны, пытающиеся «вестернизироваться», как, например, Египет и та же Турция (хотя, по-видимому, этот процесс легко обратим), и есть страны, придерживающиеся радикальной ориентации, которые подпитывают и прикрывают стратегии терроризма. Единого цивилизационного лидера мир ислама пока не выделил⁶. Более того, пока еще не произошла реформация исламской религии, подобная той, что была в свое время осуществлена христианством. Ислам до сих пор слишком скован фундаментальной догматикой. И вместе с тем именно исламская цивилизация сейчас является центром противостояния Западу. Поляризация вектора глобальных преобразований идет прежде всего в этих координатах.

Наиболее интересно здесь следующее обстоятельство. Если в реальности сугубо физической, в реальности военных и промышленных технологий, западная цивилизация имеет значительное превосходство над миром ислама, о чем свидетельствуют, например, военные операции США в Ираке и Афганистане, а также отступление Ливии и Ирана перед требованиями мирового сообщества, то в реальности метафизической, в реальности матричной, которая социализирует «предельные» ценности, Запад чем дальше, тем больше обнаруживает свою фатальную слабость.

Завершив модернизацию экономики, длившуюся почти столетие, и начав в конце ХХ века переход из индустриальной фазы развития в когнитивную, западная цивилизация неожиданно оказалась в колоссальной смысловой пустоте, и последствия этого могут быть разрушительнее, чем любое военное поражение.

Фактически, возникает вопрос о самом существовании западной цивилизации.

Тотальная деконструкция

Смысловая пустота Запада образовалась не сама по себе. Она также является результатом довольно долгого исторического процесса, который начался около двух тысячелетий назад и завершается, по-видимому, только в нынешнюю эпоху.

Речь идет о тотальной деконструкции бытия.

Современный человек, как впрочем и человек прошлого, живет не в реальности, какой бы самодовлеющей она ни была, он живет в ее отражении, которое создается культурой. Говоря иными словами, человек существует в определенном бытийном тексте. Этот «текст» (матричная реальность) может в значительной мере не совпадать с текущей реальностью, что на практике не такая уж редкость, может, напротив, почти полностью с ней совпадать, может совпадать лишь частично, в каких-то основных опорных моментах, однако несомненно одно: при несовпадении «текста» с реальностью, побеждает, как правило, «текст».

Показательным примером здесь является «текст» советского социализма. Подавляющее большинство граждан СССР было твердо убеждено, что, несмотря на отдельные трудности, испытываемые «здесь и сейчас», оно живет в лучшей стране мира, за которой — историческое будущее. Факты, свидетельствующие об обратном: более высокий уровень жизни на Западе, наличие там социальной защиты и гражданских свобод, более мощная экономика и более высокие темпы развития, факты, которые, кстати, легко просачивались сквозь любую цензуру, общественным сознание просто не воспринимались. В советском мире «текст» преобладал над реальностью.

Приведем более близкий пример. Как известно, оружие массового поражения в Ираке найдено не было. Оно не было найдено даже тогда, когда поисками его занялись подразделения американских оккупационных частей, прямо заинтересованных в том, чтобы его обнаружить. Видимо, ядерным арсеналом Ирак все-таки не обладал. И тем не менее, согласно социологическим наблюдениям, проведенным в конце 2003 года, около трети американцев были твердо убеждены, что оружие массового поражения в Ираке все же имеется. Неизвестно, откуда эти сведения были ими получены, предполагается, что из прессы — газет, радио, телевидения, которые, разумеется, ни о чем подобном не сообщали, но убежденность в них была почти абсолютной и как следствие почти абсолютной была убежденность в оправданности агрессии против Ирака. «Текст», откуда бы он ни возник, победил реальность.