От альфы до омеги (СИ)

Солнце резко ударило по глазам, когда Иола легла на крыло и пошла по дуге в сторону горных кряжей. Они поднялись высоко, и город ухнул в сонную дымку. Внизу колыхался Алый Залив, плотный, матовый: с такой вышины ряби было не разглядеть, и поверхность сливалась в единое сероватое месиво. Уже знакомый пролет между гор мелькнул впереди, но Иолу мотнуло в сторону. Они пропускали Алый Залив под брюхом, летели на другую сторону, туда, где чернели шестигранными кристаллическими колоннами скалы — Зубья Великана. Гигантские, неправдоподобные зубы вставали из воды и взмывали неровными рядами сот, плотно сбитых самой природой. Они казались ненастоящими, рукотворными, математически-угловатыми, но эти скалы и вправду создала сама природа — Ирис об этих скалах читала.

Иола поднялась чуть выше, заложила два кольца, любуясь видом на подернутые утренним туманом скалы, а потом обернулась вокруг, заходя сзади. Отсюда открывался совсем другой пейзаж: неохватная площадка из шестигранных плит, неровно пригнанных друг к другу, напоминала застывшие ряды колков из нутра рояля. С высоты — по широкой дуге вниз, потом, у самого края — всплеском вверх, дальше — обрыв, а за ним, далеко через Алый Залив — шпили и башни Эмпориума, сверкающие в восходящем солнце.

Они снижались. Тео заприметил зажатое в скалах, словно в ладонях, плато у обрыва и направил аппарат прямо туда.

Ирис смотрела на него сбоку и пыталась припомнить, каким он станет. Тот же прямой нос, хитрый прищур глаз, но незнакомый, лихой жест: быстро и ловко огладить волосы ото лба к затылку.

Молодой Ликвидатор был красив и прекрасно об этом знал. Старому Ликвидатору на собственное лицо было наплевать. Молодому Ликвидатору нравилось нравиться. Старому Ликвидатору такие трюки были безразличны. Молодой Ликвидатор не смотрел ни на Гайю, ни на Тита, ни уж тем более на случайную гостью Ирис: ему, кажется, было все равно, кто его окружал. Избавился ли от этой привычки старый Ликвидатор, Ирис не знала: окружать его было толком некому.

Отчего ей так хотелось увидеть того Ликвидатора, из четырнадцатого года? Отчего ей вообще чего-то хотелось? Откуда взялось это желание и как возникло?

Она вспомнила как он держал ее голову на своих коленях в темной улочке после перезагрузки, как протянул руку, помогая спуститься из окна, выходящего к ботаническому саду, как хитро и насмешливо впервые на нее глянул, когда она стояла в шеренге других омег…

Ирис не умела чувствовать, и в этом она не сомневалась, но что у нее было, так это память. Эти несколько дней за стенами Центра она запомнила хорошо, словно эти впечатления были в ее жизни первыми. Они отпечатались в ее процессоре глубоко и тяжело, заняли куда больше пространства чем, наверное, следовало, и теперь снова и снова вставали перед ее глазами.

Сальватор своими улучшениями ее все-таки сломал: она так и не станет настоящей омегой. Даже если дойдет до десятки, научится изображать человека без единой ошибки, она не будет ни человеком, ни омегой. Сальватор лишил ее машинной простоты и логики. С зеркальными нейронами она всегда будет слышать чужие чувства, и выполнять положенные омегам задачи с такими помехами она не сможет — да и кто ей теперь эти задачи поставит? В ней нет положенной омегам нейтральности — она уже не то невозмутимое и безразличное к тревогам высшее существо, которым ее проектировали. Но нет в ней и настоящей человечности — ведь ее создали искусственно.

Иола снизилась, зависая над площадкой, и тихо опустилась на землю. Тео широким, почти театральным жестом заглушил моторы.

Здесь, высоко над Алым Заливом, ветер завывал не на шутку. Он скрипел и свистел, вихрями закручиваясь в откинутом куполе, забивался под ноги в кабину и бросал в лицо Гайе пряди. Одно мгновение все колебались, молча вслушиваясь в свист порывов, а потом Тео, заулюлюкав, выскочил наружу, подхватил Гайю, а за ними на камни сполз и Тит. Ирис спрыгнула последней.

Колонны, будто под один рост срезанные ножом, образовали гигантскую площадку, выложенную шестигранными пластинами. Одни были поуже и помельче, другие — крупнее, и на них можно было встать вчетвером, но чаще всего попадались одинаковые, будто бы вырезанные машинами по одним и тем же лекалам. Ирис ступала по гладким, отполированным природой шестигранникам, и краем глаза смотрела за Тео. Они с Гайей наперегонки бросились к краю скалы. Тит, побледневший от страха, встал как вкопанный в трех шагах от Иолы, крутил головой и нет-нет, да поглядывал на Ирис, словно ждал от нее приказаний. Она в его сторону не глядела.

— Надо поговорить, — сказала Ирис в спину Тео.

Стена из колонн уходила в Залив отвесно и решительно: врезалась в красноватую пенную волну. Солнце сверкало на гребнях волн, пахло солью, водорослями и мокрым камнем.

Он повернулся к ней неохотно, медленно. С его губ еще сходила улыбка, которая предназначалась Гайе. Она держала равновесие у самого края плит, балансируя над обрывом, а он хватал ее за руки.

— Ты же будешь Ликвидатором, верно? — спросила Ирис, напряженно хмуря брови.