От Бисмарка к Гитлеру

Это был не только идеализм. Эта мирная Европа Англии была настоятельно нужна. В охваченной войной Европе, в которой Англия будет вынуждена быть вовлеченной на континенте, слабые места империи в Восточной Азии, в Средиземноморье, на Ближнем Востоке раскроются со всей отчётливостью, поскольку Англия тогда вообще не будет иметь сил, чтобы как ранее защищать империю от двух других ревизионистских и агрессивных держав — Японии и Италии.

Чрезвычайно интересное в этой дипломатической борьбе между Германией и Англией прежде всего состоит в том обстоятельстве, что при этом только Германия что-то получала. Германия могла расшириться мирным способом, снова становясь настоящей великой державой в масштабах континента. У Гитлера в руках была возможность в сотрудничестве с западными державами воплотить в реальность концепцию Центральной Европы времён Первой мировой войны и избежать Второй мировой войны. Но ему этого было недостаточно.

Первой кульминацией борьбы этих двух противоположных концепций был Судетский кризис осенью 1938 года, когда дело касалось населённых немцами пограничных областей Чехословакии. Если смотреть со стороны, этот кризис закончился величайшим — и притом мирным — триумфом Гитлера. Хотя Англия и Франция в Первой мировой войне были державами-основательницами Чехословакии, и хотя Франция всё еще состояла в союзе с Чехословакией, западные державы после доведённого до предела кризиса на импровизированной конференции на высшем уровне в Мюнхене уступили Гитлеру «судетско-немецкие» чешские пограничные области.

Как уже сказано, если смотреть извне, то это был величайший из всех до тех пор имевших место триумфов Гитлера, и в самой Германии также после «Мюнхена» прежде всего полностью развалилась военная оппозиция против Гитлера, которая как раз снова явственно зашевелилась в предчувствии надвигающегося кризиса. Но что интересно, Гитлер воспринял мюнхенскую конференцию и её результаты как поражение — ему бы хотелось провести короткую победоносную тренировочную войну против Чехословакии — и что восторжествовало в Мюнхене, была английская политика умиротворения, а не гитлеровское планирование. Когда тогдашний английский премьер-министр Чемберлен вернулся из Мюнхена в Лондон, то он публично объявил, что результаты конференции означают «мир для нашего времени».

Можно хорошо понять английские расчеты. Они исходили из того, что все государства Юго-Восточной Европы теперь будут стремиться договариваться с Гитлером, и что Гитлеру, если он захочет организовать отданную ему для так сказать мирного завоевания зону интересов, потребуется для этого время от минимум пяти до десяти лет. В этот период во всяком случае Гитлер не сможет планировать никакого нового, большого предприятия, в то время как Запад будет спокойно вооружаться и сможет снова сравняться с Германией в военном отношении.

Но Гитлер не взял это время для паузы. Он придерживался своего плана в отношении России и верил, что теперь сможет выполнить его без Англии, если потребуется, даже против Англии, которую он после Мюнхена отчасти презирал. Так дело дошло до кризисов 1939 года.

При этом год это начался совершенно мирно. В Англии верили, что добились успеха политикой умиротворения. Но Гитлер вообще не стал заниматься организацией Восточной и Юго-Восточной Центральной Европы под руководством Германии. Если у него и была цель в этом регионе, то это было получить ряд вспомогательных народов для задуманной войны против России. Важнейшим из этих вспомогательных народов должна была стать Польша.

Польша тогда, как и сейчас, располагалась между Германией и Россией и тем самым представляла собой препятствие для планов Гитлера. Ведь как же вообще можно было начинать войну против России, если нигде не было германо-российской военной границы? Эта военная граница с германской точки зрения естественно должна была находиться как можно дальше на востоке. Другими словами: Польшу следовало вовлечь в качестве союзника в германское наступление против России. Ей были обещаны территориальные приращения на Украине, если она заключит пакт на двадцать пять лет с Германией и закрепит его присоединением Данцига к Германии, и если это произойдёт, то это будет негласной предпосылкой участия в будущей германской войне против Советского Союза.

Польша отклонила это предложение. И что заставило Гитлера изменить свои планы, было это отклонение германских предложений, а вовсе не столько вопрос о Данциге. Если он не может иметь Польшу в качестве союзника, то тогда она должна стать плацдармом для германского наступления в качестве побежденной и оккупированной страны. Таким образом, планируемой войне с Россией должна предшествовать импровизированная война с Польшей; и при необходимости эта война должна быть проведена против Англии.