От десятой луны до четвертой

Мне было тепло, наверное, от волнения. И есть хотелось. Из кармана я достала кусок хлеба с салом и тихонько его сжевала. Крошки честно пожертвовала духам здешних мест. Надо было бы и шкурку от сала отдать, но в сале я больше всего люблю как раз шкурки. Поэтому положила под куст харганы просто кусочек мякоти, надеясь, что духам оно нравится больше, чем упругая шкурка.

Наконец вернулись за нами Нож и Два Гвоздя. Они проверили идущую в нужном направлении тропку.

Троп этих здесь было видимо-невидимо, их натаптывали дикие козы. В сезон охоты чуть подальше на север, в степи, устраивались целые облавы. Столичная знать — всадники, вооруженные луками, стреляли коз, выгнанных загонщиками под стрелы, десятками, если не сотнями.

Перевалив гребень гряды холмов под любопытным глазом луны, мы скатились в долину.

Пуповина была под нами.

На наше счастье, левый борт долины, над которым стояла луна, был выше правого и отбрасывал длинную тень, которая своим крылом укрывала большую часть гробницы Молниеносного.

Наверное, в прошлый раз мы хорошо задобрили молоком Лягушку, монетками жрецов храмов духов обоих Бортов Долины, да и хлеб с салом сейчас покровителям холмов тоже перепал — спуститься в Долину Ушедших нам удалось беспрепятственно.

Над Пуповиной стоял задумчивый звон колокольчиков, которые висели под крышами храмов.

В Хвосте Коровы сейчас шум и веселье, горят факелы, вертятся колеса с разноцветными хвостами огня, взмывают в небо огненные птицы и драконы, сыплется огненный дождь, танцуют на всех свободных пятачках разряженные люди. Бухают барабаны, поют тоненькими голосами флейты. Там весело.

Здесь же, кроме луны и звона колокольчиков, ничего не было.

Стена, окружающая гробницу, была и в самом деле ветхая. С центрального входа не было видно участка, который закрывала собой надгробная насыпь, поэтому там ее и не старались особо поддерживать. Кое-где раствор между камнями настолько выкрошился, что они без труда вынимались. Не совершая трудовых подвигов, мы просто разобрали ее кусочек, чтобы образовалась проходимая дыра.

Протащив в дыру мешки и инструменты, мы сгрудились у стены, а Нож, пританцовывая, пошел выбирать плиту.

Он ходил вдоль и поперек, тихонько их простукивал, ощупывал, только что не обнюхивал. Наконец одна из плит, расположенная неподалеку от стены, его устроила.

Вооружившись ломами, Нож, Утренний и Два Гвоздя принялись выламывать из швов между плитами скрепляющий их раствор. Дело двигалось успешно, довольно скоро они очистили плиту со всех сторон и принялись отдирать ее от поверхности.

Тут наконец потребовалась и наша помощь. Общими усилиями нам удалось сдвинуть ее с места и обнажить темный квадрат.

В ход пошли лопаты.

Думаю, займись мы каким-нибудь ранним курганом из левого или правого ряда, вряд ли нам что-нибудь бы обломилось: слишком серьезно их создатели относились к поставленной задаче, возводя непробиваемые насыпи над бренными остатками могучих когда-то владык.

Но перекрытия над подземельями Молниеносного оказались значительно жиже. Внешняя помпезность скрывала обыкновенную халтуру. В первом же ряду гробниц за Молниеносным вознеслась и усыпальница главного строителя сооружения, которое мы взламывали. Похоже, ушлый ее владелец построил место своего успокоения в основном на средства, сэкономленные при строительстве гробницы хозяина.

Очень скоро мы вынули лопатами слой земли и песка и уперлись в свод. Пробили его ломами, и доступ в гробницу Молниеносного был открыт.

Так просто, что даже было немного обидно, эта простота казалась оскорбительной для столь вызывающего дела.

Но и ночь была на исходе.

— Теперь мы разделимся, — тихо сказал Нож, поглядывая на небо, с которого уже сбежала луна. — Я, Светлая и Пушистая Сестричка спускаемся вниз, вы задвигаете плиту на место и возвращаетесь к Половинке Луны. Завтра ночью опять приходите и открываете нас.

— Почему в подземелье пойдут они, а не мы? — спросил Утренний. — Внизу может быть опасно.

— Они не поднимут плиты, — коротко объяснил Нож. — А опасно везде.

Он спустил веревку в пробитую дыру и измерил расстояние до дна. Оно было небольшим, хвоста четыре, может, четыре с половиной.

Мы спустили вниз мешки со снаряжением, затем спустились по веревке сами, Нож первым.

Внизу было темно, Нож возился с фонарями.

В дыре над головой виднелось светлое уже небо. Потом на нее наехала плита. Стало совсем темно. Хорошо, что ненадолго.

Быть погребенной заживо оказалось очень неприятно.

Но вот вспыхнул огонь. Не знаю, что использовалось в качестве горючего, но потайной фонарь давал неплохой пучок света.

— Хорошо попали! — довольно сказал Нож, обводя фонарем вокруг себя.

Кругом стояли боевые колесницы, легкие и прочные. Наверное, те самые, с помощью которых Молниеносный и получил свое имя.

Свое имя имела и каждая колесница: Быстрая, Внезапная, Ветер, Буря, Нежная. Заботливо смазанные, полностью укомплектованные, они были хоть сейчас готовы ринуться в бой. Каждая стоила целое состояние.