От фермы к фабрике

На долю старых заводов в Советском Союзе приходилось 58 % производства стали общего назначения[141], и они же обеспечивали оставшуюся часть (

³/₈

) прироста производства после 1960 г. В эту категорию входили известные предприятия (в Магнитогорске и Кузнецке, построенные в 1930-х гг., а также украинские заводы, запущенные в производство еще в XIX в. Несмотря на то что мощность завода в Магнитогорске составляла 16 млн т, завод был крайне перегружен, оборудование устарело, а богатые месторождения высококачественной руды находились на грани истощения. Мощность прочих заводов, построенных ранее, составляла от 1 до 5 млн т. При этом проблема заключалась не только в малых масштабах, которые не позволяли достигать экономии за счет роста производства, но и в том, что промышленные площадки этих объектов оказались крайне перегружены. На заводах, построенных после 1960 г., на тонну мощности приходилось 140 га, в то время как на объектах, строительство которых велось в межвоенный период, — лишь 90 га (Румер. 1989, 56). Кроме того, эти капиталовложения не способствовали оптимизации трудовых ресурсов, поскольку на реконструированных заводах не были введены соглашения о трудовых нормах и правилах. Фактически же на объектах, получивших инвестиции на модернизацию в начале 1970-х гг., произошло увеличение числа работников на 18 % (Румер. 1989, 202).

В 1960 — е и 1970-е гг. Советский Союз весьма рационально использовал капиталовложения в металлургическую отрасль. Были разработаны новые проекты, позволившие значительно нарастить объемы производства. Смещение приоритетов в сторону реконструкции старых заводов нанесло экономике страны непоправимый ущерб: его следствием стал низкий прирост производства либо же снижение интенсивности потоков сырья и использования рабочей силы. Плановики оказались не способными отслеживать изменения мощностей; кроме того, ощущалась нехватка объективных норм для оценки уровня занятости. В итоге переход к политике инвестирования в модернизацию производства дал возможность руководству предприятий прибегнуть к накоплению трудовых ресурсов и капитала для достижения целевых показателей по производству продукции в последующие периоды. Таким образом, огромные суммы были потрачены на получение невысокой прибыли.

Истощение ресурсов

Политика инвестирования в реконструкцию старых производств являлась совершенно пустой тратой колоссальных средств. Однако это был не единственный пример неэффективности капиталовложений. В 1975–1985 гг. падение СПФ более чем на 10 % было зафиксировано в трех отраслях промышленности: угольной, нефтедобывающей и металлургической. Будучи зависимыми от природных ресурсов, эти отрасли сильно пострадали от истощения месторождений, а также испытывали на себе разрушительное влияние тенденции масштабного оттока средств в пользу освоения месторождений Сибири и развития производства на этих новых территориях, которые стали своего рода «черной дырой» для инвестиционного капитала. Часто можно услышать мнение, что богатые природные ресурсы есть «благословенный дар» для Советского Союза, однако это утверждение было оправданно только в период до начала 1970-х гг. — в это время вся разработка велась на территории европейской части России или к востоку от Уральских гор, что обусловило ее относительную дешевизну. Впоследствии же локализация ресурсов сместилась в сторону Сибири, где затраты на освоение были гораздо выше, и «богатые» природные ресурсы страны стали ее проклятием. Именно эта сфера поглотила основную часть инвестиций, дав лишь небольшой прирост ВВП.

Особенно острыми были проблемы железорудной промышленности, на долю которой приходилось 30 % инвестиций в металлургию (Румер. 1989, 205). В 1960–1980 гг. производство железной руды в Советском Союзе выросло с 142,1 млн т до 502 млн т, тем самым превратив СССР в крупнейшего производителя железной руды в мире. 80 % роста производства обеспечивалось за счет 15 открытых шахт. Конечно, это были огромные конусы в земле, которые сужались по мере углубления шахты. Каждый год их глубина увеличивалась на 5-12 м, притом в 1976–1980 гг. доля руды, добытой на рудниках глубиной менее 200 м, снизилась с 74 до 58 % (Румер. 1989, 151). Содержание угля упало с 44,5 до 34,7 %, а содержание вскрышных пород, напротив, увеличилось: за период 1977–1982 гг. объем породы, удаляемой для добычи 1 т промышленной руды, вырос с 5 до 8 т (Румер. 1989, 152). По мере того как углублялись шахты, путь к выходу на поверхность становился все длиннее и требовал все больше технического оборудования. Параллельно происходило постоянное сужение нижней части разработки, что вело к перегруженности подъема и более низкой продуктивности на дне шахты. Общий рост производства требовал соответствующего роста издержек. Конечно, всегда можно было заложить новые шахты. Однако это вряд ли можно было назвать решением проблемы, поскольку новые залежи руды располагались на более отдаленных территориях.