От голубого к черному

Когда их выступление закончилось, мы поспешили за сцену и влили в себя еще пива, пока настраивались. «Скрытые раны», четыре тихих парня из Корка, прошли мимо нас и поздоровались. Их менеджер Пол был другом Карла, он-то и устроил нам это выступление. Карл открыл для него банку пива, и мы уселись за низким столом, слушая новый альбом The Cure, грохотавший из динамиков. Первая песня, «Открыто», была самой мощной песней из всех, что они написали. Она следовала вниз по спирали, точно пьяный на вечеринке, переходя от маниакального возбуждения к глухому отчаянию.

Наше выступление прошло на удивление хорошо, учитывая то, что мы были здесь совершенно неизвестны. На «Третьем пролете» парочка панков принялась прыгать поверх толпы, хотя во время второй паузы/ударной секвенции в конце они исчезли из виду. Звук по-прежнему был мутный, лидер-гитара и бас едва отличимы, но барабаны Йена прорывались с холодной четкостью. Следующей мы сыграли «Загадку незнакомца», стоя в темноте, повернувшись спиной к публике. Когда Йен рассмеялся в микрофон, мы с Карлом развернулись и сыграли резкий, рваный металлический финал. Затем, не останавливаясь, мы начали упрощенную версию «Ответа». Публика в первых рядах бешено дергалась, сзади безмолвствовала и не шевелилась. Меня трясло от прилива адреналина, я жалел, что столько выпил.

Следующей мы сыграли новую песню «Из глины». Мы ее так и не записали, хотя из нее вышел бы хороший би-сайд. Она была короткая и быстрая, с тяжелым басовым риффом и легкой воздушной соло-гитарой. Карл пел текст как заклинание. Он пел об убийстве ребенка на строительной площадке. Это было до дела Булджера, и я не думаю, что он имел в виду какого-то конкретного ребенка. Финал был горьким и обескураживающим: «Растерзай и выкинь/ Ты, кукла из глины/ Ты, любовник из глины/ Разбитый и распластанный/ Эти люди — из глины/ Наши дети — из глины». Последние слова произносились под стук барабанов. Мы продолжили «Его рот», потом «Текучая и стоячая вода», с новым финалом, тем, что Карл придумал в Хэнли. Теперь кое-кто из публики перед сценой раскачивался, вытирая с лица кровь после диких танцев, ряды бледных лиц колыхались взад-вперед, когда звук нарастал. Карл казался удивительно спокойным, точно ярость аудитории нейтрализовала его собственную злость.

Обратившись в первый раз к публике, он сказал: «Мы — „Треугольник“. Мы рады играть здесь. Еще увидимся. Раз. Два. Три. Четыре». Мы закончили изломанной версией «Города комендантского часа», его спокойствие осадило публику, как лампа-вспышка. Мы с Карлом отключили гитары и отнесли их за сцену, пока Йен играл короткий, нервный дуэт с драм-машиной, которую мы позаимствовали на «Фэрнис Рекордз». Затем он присоединился к нам в раздевалке, где его уже ждала открытая банка пива. Пол приготовил для нас чек, он не покрыл наши расходы, но мы не жаловались. Когда снова зазвучал альбом The Cure, на сей раз это была песня «Доверие», Рейчел присоединилась к нам. Она агрессивно поцеловала Йена в угол рта. Мы с Карлом плюхнулись на пол в обнимку, ища друг в друге силу, которой в нас не было. Как обычно.

Ввалились «Черный камень», все с косяками в зубах и галдящие, перебивая друг друга. Как единственный не-ирландский участник «Треугольника» — у Йена мать была ирландкой, хотя акцент у него чисто бирмингемский — я почувствовал себя слегка не в своей тарелке. Их басист допрашивал меня о бирмингемской музыкальной сцене.

— Знаете, вы дали миру хэви-метал. А мир взял его и превратил в скверную шутку. Но это не ваша вина.

Он сказал мне, что скоро они будут играть в Бирмингеме, мы должны встретиться и нажраться как следует. Я сделал затяжку предложенным им косяком, он отхлебнул у меня пива.

— Скажи мне, — спросил он, — вы с Карлом трахаетесь, да?

Я кивнул.

— Ну, это ничего. По крайней мере вы делаете настоящую музыку. Вы вовсе не в дерьме. Ну, может, буквально и да, но не в плане музыки.

Карл тем временем погрузился в дискуссию с девушкой-вокалисткой.

— Я читала тут статью в «NME», — сказала она. — Про то, как вы используете темы фольклорной музыки, но превращаете их в нечто более тяжелое. Звук города. Мы тоже этим занимаемся. Это проделала и Шинед на своем первом альбоме, но никто не врубился.

Кто-то открыл дверь и звуки «Финала» The Cure заглушили ответ Карла. Я посмотрел на его лицо, подсвеченное сзади, склонившееся к уху девушки. У нее были коротко остриженные волосы и острые зубки. Во вкусе Карла, подумал я, впадая в приступ паранойи.