От голубого к черному

Я его помнил: привлекательный, довольно крепкий парень с ангельской улыбкой. Волосы у него были темные, с белой прядкой посередине. На нем была зеленая рубашка и бледно-голубые джинсы, он пил «Брикер». Его звали Марк, с «си» на конце, как у Алмонда. Он был его фанатом, особенно Soft Cell. Мы немного поболтали, купили друг другу по пинте. В какой-то момент, уходя в туалет, он сказал: «Не убегай», — и сунул руку мне под рубашку, прямо над ремнем. Его голубые глаза смотрели дружелюбно и слегка заговорщически.

Вернувшись, он, вместо того чтобы сесть, поднял меня на ноги и утянул к стене под лестницей. Итальянские туфли прошли в паре дюймов от наших слившихся в поцелуе ртов. Мои пальцы нащупали его член. Алкоголь замедлял все действия, это все равно что рассматривать видео кадр за кадром. К тому времени как мы допили пиво, мы оба были настолько возбуждены, что даже не могли нормально ходить.

— Хочешь пойти со мной? — спросил я.

Марк покачал головой.

— Извини. Не люблю бывать в чужих квартирах. Со мной однажды случилось кое-что. Но я знаю, куда мы можем пойти.

Он сжал мою руку. Бармен продолжал наливать, но уже наполовину опустил решетку, показывая — больше не обслуживаем. Несколько одиноких «девочек» пытались снять кого-нибудь в очереди в гардеробе. Самое время идти в другое место.

На улице возле «Пульса» тинейджеры мостили Херст-стрит своей блевотиной в свете уличных фонарей. Марк, одетый в голубую лыжную куртку, повел меня наверх, к Колморроу. Мы пересекли Нью-Стир, где нищие лежали, сгрудившись под навесами магазинов, на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, чтобы не выглядеть парочками. Марк исчез в тени Нидлесс-аллей, я последовал за ним. Напротив «Рыбы-меч», над забитыми окнами я разглядел пыльную голубую табличку «Скворечника». Изначально это была часть «Нового имперского отеля», затем «Скворечник» стал независимым гей-баром, с женщиной-управляющей и смешанной публикой, состоявшей в основном из студентов. Три года моя жизнь вращалась вокруг этого места. Когда отель закрылся, планы по сносу вынудили закрыться и «Скворечник». Он был закрыт уже два года, но здание все еще стояло на месте.

Марк показал на узкую дорожку, сделанную для прохода. Она привела нас на задворки закрытого отеля. Здесь велись какие-то работы, но они остались незаконченными: ржавые строительные леса обрамляли заложенные кирпичами дверные проемы, драные листы брезента свисали с обеих сторон, будто занавес. Уличный фонарь освещал угол аллеи. Я бросил взгляд, отыскивая дыру в кирпичной кладке, и увидел клочок бархатного неба. Странное ощущение, точно ты оказался в недрах дома.

Еще один лист брезента был натянут перед дверями, удерживая на месте вываливающиеся кирпичи. Без сомнения, какая-то другая парочка уже устроила здесь гнездышко. Марк прислонился к грубой кирпичной кладке и расстегнул куртку.

— Можешь отсосать у меня, если хочешь.

Я поцеловал его, затем опустился на колени и расстегнул его джинсы, поднял руку, чтобы коснуться его сосков под рубашкой. Грудь у него была совершенно гладкой.

— Только побыстрее, — сказал он, — холодно.

Я поцеловал его член сквозь боксеры, почувствовав, как он напрягся под тонкой тканью, затем стянул их. Он стоял очень спокойно, баюкая мою голову в своих руках, его дыхание сделалось быстрее, когда я начал сосать, но затем снова замедлилось.

— Поднимайся, — сказал он.

Когда я встал, тьма на мгновение застила мне глаза; но потом все вернулось на место. Марк стал на колени, расстегнул молнию на моих брюках и взял в рот мой член. Я погладил его по волосам, проведя рукой по белой полоске, исчезающей на макушке. Он начал яростно дрочить себя, ритм сотрясал нас обоих. Я был слишком пьян, чтобы кончить и к тому же меня сдерживал страх, что нас застукают, но вскоре я услышал, как Марк издал хриплый горловой стон и почувствовал, как напряглось его тело. Он кончил и откинулся на спину, закрыв глаза и продолжая осторожно двигать руками. Пот блестел на его веках. Затем он встал, пытаясь отдышаться и показал на мою промежность. Я покачал головой.

— Все нормально, я в порядке.

Пока мы застегивали одежду, я заметил, что мои ботинки и отвороты брюк забрызганы семенем Марка. Я нагнулся и вытер ботинок пальцами левой руки.

Мы попрощались на Колмор-роу, где Марк намеревался сесть на ночной автобус до Перри-Барр.

— Мы еще увидимся? — спросил я.