От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ

Однажды, когда мы ехали с выставки в посольство, произошло «ЧП». Попав в пробку, мы остановились. В это время из переулка выскочил здоровенный японец с поднятой рукой, в которой был кинжал, и бросился на нашу машину, где сидел Микоян. Я выскочил из машины, выхватил пистолет и прыгнул через капот к японцу. Ничего не мешало мне применить по нападавшему оружие, но меня опередил мотоциклист и полицейские с хвостовой машины. Они скрутили японца и волоком поволокли в переулок. После я спросил о личности нападавшего и причинах такого поступка.

— Таких у нас не один, — ответил представитель полиции, многозначительно повертев пальцем у виска.

— Но почему он бросился именно на нашу машину?

— Он, видимо, сообразил, что раз советский флажок, советская марка автомашины, эскорт мотоциклистов, — значит, едет важная персона из СССР Да и из печати было известно, по какой трассе ездит Микоян. От журналистов не скроешь трассу, — ответил старший полицейский, отвечавший за сопровождение советского гостя. — Флажок и машина дают хорошие опознавательные знаки.

— Ладно, — сказал я, — мы посоветуемся, может быть, флажок снимем и пересядем в другую машину, японской марки. Но прошу вас, чтобы этот случай не попал в печать. Подумайте об изменении трассы.

Этот разговор состоялся уже в резиденции, куда мы вернулись после происшествия на дороге.

— Хорошо, мы доложим министру и примем все меры, чтобы подобный случай не повторился, — сказал старший полицейский.

Микоян на этот выпад реагировал спокойно, только просил все же узнать, кто был нападавший. Я ему сказал, что по версии полиции это невменяемый. «Похоже, что так, но в таких случаях всегда ссылаются на сумасшедших», — ответил Анастас Иванович.

В Токио более 11 миллионов жителей, поэтому на тротуарах толчея была непролазная. Проезжая часть была забита транспортом до отказа. Скорей можно пройти пешком, чем на машине. Улицы узкие, рядом с небоскребами лепятся хибарки, у которых вместо дверей висят камышовые циновки. Но чистоту соблюдают везде. Они понимают, что при такой гуще народа не дай бог эпидемия — это катастрофа.

На следующие поездки японцы значительно изменили трассу. Флажок с машины я снял, но машину Микоян сказал оставить нашу.

В один из дней пребывания, мы поехали по железной дороге в старую столицу Японии, город Киото. Расположились в одном из отелей. В Киото много достопримечательностей древней архитектуры и японского искусства. Бросилось в глаза множество статуэток Будды различных размеров.

Здесь мы впервые ощутили землетрясение в четыре балла. Что должен в этих случаях делать начальник охраны? Прежде всего обеспечить безопасность охраняемого даже при непосредственной угрозе собственной жизни. Все произошло в середине дня. В номерах вылетели стекла, а само здание закачалось. Все кинулись к выходам. Я же, выскочив в коридор, побежал в номер к Микояну. К счастью, он уже выходил на улицу. Жертв не было, но пережитое состояние беспомощности перед природной стихией надолго отложилось в памяти. Мы не стали дальше задерживаться в Киото и вернулись в Токио. По дороге был очень хорошо виден знаменитый вулкан Фудзияма. Его живописный вид совсем не соответствовал ужасу того землетрясения, которое мы недавно пережили.

Пользуясь отдыхом Микояна, я посетил могилу советского разведчика Рихарда Зорге и возложил цветы к памятнику, который на свои скромные сбережения поставила его подруга Иссии Исоака. По нашей просьбе она приехала к нам и со слезами вспоминала о том времени, которое их связывало. Я доложил Микояну о том, кто такой Зорге. Он порекомендовал послу Федоренко поставить хороший памятник советскому разведчику. К нашей общей радости спустя некоторое время это пожелание было выполнено.

К истории разведчика Зорге мне еще пришлось возвратиться, когда по нашей инициативе Председателем КГБ было подготовлено представление и Зорге присвоили звание Героя Советского Союза. Для нас это было делом чести, несмотря на то, что Зорге не был сотрудником нашего разведоргана — внешней разведки, а работал в Главном разведывательном управлении Генерального штаба Министерства обороны. Он был не только советским разведчиком и патриотом своей родины, но и просто замечательным по своим душевным качествам человеком. Чуть позже, когда после награждения в Кремле орденом «Красного знамени» шифровальщика Зорге Макса Клаузена, а его жены — орденом «Красной звезды», Макс рассказывал у меня в кабинете, что Зорге, получив ответ на свою последнюю телеграмму, в которой сообщал точную дату нападения Гитлера на СССР, закричал: «Нам не верят, нам не верят!», — и заплакал навзрыд. Вот так все необычно переплелось в той командировке в Японию.

Вообще с японцами в течение трех дней пребывания мы хорошо сотрудничали и, надо отдать им должное, они работали добросовестно. На прощание мы вручили им подарки. В ответ на это министр Японии в знак завязавшейся дружбы подарил мне статуэтку гейши в стеклянном футляре, в национальном костюме-кимоно, с инкрустированным кинжалом. Эта гейша до сих пор напоминает о той далекой поездке.