От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов

И он мне дал такую самиздатовскую книжку, рериховскую. Прочитать просто, познакомиться, говорит: «может, ты заинтересуешься». Это была книга, по-моему, «Община», такая, самиздатовская. Ну, я открыл ее, начал читать. Там такие были стихи, но могу сказать, что какого-то такого глубокого проникновения, интереса у меня не возникло. Потому что, возможно, я с трудом понимал язык вот этот вот, на котором была написана эта книжка.

Он был каким-то таким, очень витиеватым, запутанным мне показался. И я с трудом мог прочитать там в день от силы две-три страницы. Мне просто было интересно общаться. Я, как бы, эту книгу отложил и так начал с ними общаться. С этой группой, которая этим увлекалась всем. И так вот я, из-за вакуума такого духовного, что ли, отсутствия информации о нашей традиционной Церкви Православной, я, как бы, попал в эту организацию, секту эту рериховскую.

В чем состоит суть религиозной доктрины Рериха. В общем, насколько вот я смог понять, суть этой доктрины всей, рериховской, я так понимаю, что он пытался объединить различные веры, различные религиозные традиции в единую какую-то свою традицию. Изменяя что-то, добавляя от себя что-то. То есть, там можно найти какие-то такие представления из буддизма, из индуизма, из ислама, из христианства. То есть, из всего что-то взято, вот так все перемешано, как винегрет, да. И это выдавалось, как бы, за истину.

Также в этой рериховской традиции, у них, как бы, одним из моментов было, что они критиковали Церковь. На этом, как бы, тоже строили свою позицию. Они очень сильно осуждали православное священство. То есть, они говорили, что оно исказило Учение Христа, что они идут уже не таким путем, все реформировано. В общем, они как-то старались человека настроить против Православной Церкви. И, вообще, против Церкви христианской. Насколько это я ощутил там. Эта постоянная критика, высмеивание каких-то вещей таких вот.

Что людей привлекает в этой доктрине. Наверное, отсутствие какого-либо духовного воспитания в тот период, когда я рос, в школу ходил, да. То есть, в наших школах не было ни Закона Божия, детям не давалось представления о мире, о религиозной традиции нашего народа. То есть, не было этого ничего.

И вот, естественно, когда что-то появилось после такого долгого застоя, запрета какого-то на вероисповедание, да, то люди, естественно, начали буквально все принимать, впитывать в себя. И всегда говорилось, что Восток — это что-то такое загадочное для всех, да, то это, может быть, тоже многих подкупало. Очарование было.

И часто они, в организации этой, рериховской, как бы, свысока смотрели на Церковь, на представителей Церкви, на священство или на мирян просто. То есть, они говорили: вот, они не знают ничего. Нам что-то открылось якобы. И это вот и во мне в тот период взращивало какое-то такое чувство превосходства. Что я какой-то уникум. Хотя я ничего не знал совершенно. То есть, это некое какое-то представление, которое Елена Ивановна Рерих и Николай Константинович Рерих написали, так сочли нужным. Это их личное представление.

Не совсем естественно это все вот. Люди как-то больше подыгрывают на публику. Собираются, например там, в группах, и стараются предемонстрировать якобы какие-то свои знания, что ли. Я это заметил. Просто добавлю, что очень часто и много конфликтов внутри этого движения. То есть, вот сколько я там был, и практически, одна группа против другой какой-то вот. Нехорошие вещи высказывают, так скажем, мягко выражаясь. То есть, нет единства и взаимопонимания между ними.

Может, действительно, из-за того, что каждый считает себя между ними каким-то вот таким уникумом. Что вот он что-то познал, или дошел до горы, поднялся куда-то. И уже с этой высоты он мнит, что, как бы, знает больше, чем кто-то там еще. И это мешает. Мешает единству. Там нету единства, я заметил это. Мне это там тоже всегда очень сильно не нравилось. То есть, там одни против других. Одна группа не дружит с другой группой. Вот, постоянно это у них.

Насколько индуизм совпадает с рериханством. Когда я первый раз попал в Индию, чем я впечатлился сначала — это, конечно, жарой. Я приехал летом и жарко было ужасно. Просто как в бане. Потом, когда я уже стал там жить, и видеть всю эту окружающую действительность, то многие вещи меня очень сильно шокировали, что ли. Например, огромное количество нищих людей, неимущих. А потом те истории. С ними беседуешь там иногда, и всплывают истории, которые действительно могут шокировать.

У бедных людей настолько ситуация плачевная, и настолько они живут в нечеловеческих условиях, что они вынуждены просто (а у них многодетные семьи, в основном), и они некоторых своих детей калечат специально, чтобы у европейцев вызвать какое-то, может быть, чувство сожаления, жалости. Чтобы какую-то денежку заработать.