От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

А нам остается лишь удивляться причудливости судьбы, которая свела вместе на корнуоллской земле (пусть и с интервалом в несколько столетий) человека, обнаружившего останки Антиохии Писидийской, и потомка христианского императора, сложившего голову в борьбе против ислама. Можно сказать, что в этом невероятном месте — на церковном кладбище далекого Корнуолла — сошлись воедино начало и конец христианства в Малой Азии.

Находясь по долгу службы в Смирне, Арунделл свел знакомство с семейством Морье. Это событие укрепило интерес к археологии и истории Востока, который жил в душе молодого корнуолльца. Джеймс Морье был выдающимся путешественником и дипломатом. Его перу принадлежали две книги о Персии и совершенно замечательный труд, посвященный быту и психологии Востока, — «Похождения Хаджи-Бабы из Исфагана». Вскоре Арунделл женился на сестре Морье.

Открытие Антиохии Писидийской сыграло важную роль в процессе отыскания и остальных античных городов. Как только определилось местонахождение Антиохии, целая группа соседних городов обрела свое место на географической карте.

В планы Арунделла входили также поиски Листры и Дервии. Однако, уже выйдя с экспедицией, он вынужден был остановиться в однодневном переходе от Коньи. Близился сезон зимних дождей, когда почва превращалась в сплошное море грязи и всякое передвижение по дорогам останавливалась. Опасаясь, что не сможет вернуться в Смирну, Арунделл был вынужден прервать экспедицию.

Однако вернемся к Павлу и Варнаве. Изгнанные из Антиохии, они решили искать убежища в Иконии, что располагался в шестидесяти милях к юго-востоку. В этом городе они задержались надолго. Любопытные и чуткие ко всем новым веяниям, греки с охотой слушали пришлых проповедников. Но и здесь мнения публики разделились. Миссионерской деятельности Павла и Варнавы посвящено пять коротких стихов из «Деяний», однако, увы, там ни слова не сказано о страстной и благородной девственнице по имени Фекла.

Эта чарующая и драматическая история излагается в апокрифе «Деяния Павла и Феклы», написанном неизвестным малоазийским священником предположительно во втором веке нашей эры. В свое время она пользовалась большой популярностью, а Фекла стала одной из самых знаменитых греческих святых. Император Юстиниан приказал воздвигнуть в ее честь церковь в Константинополе, рядом с Юлианскими воротами. Еще одна церковь Святой Феклы была построена в Риме — на Виа Остиенсис, неподалеку от базилики Святого-Павла-Вне-стен. Ценность данного апокрифа не только в том, что он передает атмосферу апостолических времен. Благодаря исследованиям сэра Уильяма Рамсея современные ученые рассматривают историю Феклы в определенном ракурсе: либо как свидетельство имевших место событий, либо как доказательство прочного успеха миссионерской деятельности святого Павла.

История начинается с бегства Павла из Антиохии Писидийской. Некий житель Икония по имени Онисифор знал, что апостол будет проходить через их город, и вышел встречать его на Царской дороге. Ранее Онисифор никогда не видел Павла, поэтому был вынужден опираться на его словесный портрет. Итак, Онисифор стоял в том месте, где дорога ответвлялась на Листру, и внимательно наблюдал за всеми путниками, проходившими мимо.

«И увидел он Павла шествующего, мужа низкорослого, лысого, с ногами кривыми, с осанкою достойною, с бровями сросшимися, с носом немного выступающим, полного милости; и то являлся Павел как человек, то ангела имел обличье»[28]

.

Поприветствовав апостола, Онисифор отправился с ним в Иконий, и «вошел Павел в дом Онисифоров; и была там радость великая, и колен преклонение, и хлебов преломление». И все, что тогда происходило, было видно и слышно в соседнем доме, где жила богатая женщина Феоклия со своей восемнадцатилетней дочерью Феклой. Жилища эти, подобно домам Помпеи и Геркуланума, разделялись дорогой шириной всего в несколько футов. Поэтому Фекла, сидя у своего окна, вполне могла расслышать проповедь апостола, посвященную целомудрию. «…И не отходила она от оконца, но в вере исполнилась ликованием. Видя же многих жен и дев, к Павлу приходивших, желала и она сподобиться стоять пред лицом Павловым и слушать слово Христово; обличия же Павлова она еще не видала, а только слово слышала».

Мать Феклы была сильно обеспокоена такой переменой в умонастроении дочери. А что уж говорить о женихе девушки — молодом греке по имени Фамирид! Рассказ же Феоклии только подлил масла в огонь:

«Новое имею поведать тебе, Фамирид; ибо три дня и три ночи не отходит Фекла от оконца своего, ни есть не хочет, ни пить, но как уставилась в оконце, так и сидит, словно ей в том радость некая, и слушает мужа чужестранного, обманным и хитрым словесам поучающего; и дивлюсь я, как это девица столь стыдливая так тяжко честь свою роняет…»

И они оба направились к окну, возле которого, словно зачарованная, сидела Фекла.

— Фекла, мне обрученная! — воскликнул Фамирид. — Что сидишь ты так и что за страсть обуревает тебя?

Но девушка, казалось, даже не слышала своего жениха. Тогда и мать принялась ее увещевать: