От иррациональности (СИ)

День икс настал. Пробравшись в его дом, когда ни гостей, ни прислуги не было, где перед судом должен был предстать он и я, я посадил тело в дорогое кресло, а сам спрятался за ширму. Стоит сказать, что я не знал, о том, каким голосом обладал Интрест, но питал надежду, что прошлое когтистой лапой перекроет логичность всей ситуации; также предварительно подготовил и саму комнату, расставив пару ловушек. Конечно, всё это я сделал не по приходу, а по возможности выпадающего шанса или неловкого происшествия — случайно пролил вино на пиджак, испачкал брюки о торт. Но план мой на половину был выполнен.

Нет, не подумай, я не хотел убивать его собственными руками, лишь довести до помутнения, когда он сам наложит на себя руки, хотя если бы это не сработало. У меня был ещё один план, который мне придётся самому реализовывать.

Так всё и произошло. Задуманное явило себя в свет. Поддельный Интрест увидел тот самый отпечаток прошлого и обомлел. Я видел весь ужас. Его губы дрожали, само тело одеревенело, он смотрел и пытался поверить, что это правда, что такое вообще возможно.

« — Это не правда, — делает тяжелые шаги, чуть ли не падая в обморок, — как такое возможно… ведь я… я… — дотрагивается до его плеча и с криком одёргивает руку, отступая на шаг. — Это ведь сон, да?.. Ты же мёртв, такого быть не может!..»

Его всего трясет, шатаясь, он начинает ходить из стороны в сторону, бормоча что-то невнятное.

« — Ты ошибаешься. Я жив!»

Остановившись, поддельный смотрит на него и падает назад. Глаза брата были открыты и луч света от фонарика, падает на его мертвенное лицо, пустые глаза.

Фокус удался, потому что свет в комнате был тусклым и при рассмотрении, он не заметил этого важного факта.

« — Ты убил меня и кинул в тот колодец, думая, что таким образом избавился от меня. Как бы ни так!»

Со стены падает картина, окно с грохотом ударяется, книги одна за другой летят в его сторону, одна даже попадает в лоб. Всё это я делал сам, потихоньку подбираясь к предметам, наводя больший животрепещущий ужас на того.

« — Нет! уйди, оставь меня! оно моё! деньги, они все принадлежат мне!»

Его крик пронзает стены, в порыве ярости он хватает перочинный нож, подходит уверенно к брату и начинает им быстро пронзать по множеству раз грудь мертвеца. Долго он это делает, пока кресло, дав, трещу, валит тех на пол и тот, восседая на нём, был настолько не в себе, что абсолютно не видел никого и ничего, даже меня, вышедшего на свет и готового поставить мат ему.

Совсем обезумев, бросается в мою сторону, тогда нереально испугался и я, ибо вся моя жизнь промелькнула перед глазами, однако, его пенящуюся ярость испытывает по случайности попавшая под руку миловидная девушка, похожая отдалённо на Трэйси. Он истязает её: лицо, руки, та, как вкопанная хватает воздух ртом, на том и кончает, что её обезображенное лицо и отдельно тело, падает на пол, устилая пол и ковёр кровью.

Сцена эта была настолько пугающая, что у меня спёрло дух. Я… был в полном ужасе, как и он.

« — Как видишь, все мы не без грехов, — разворачивается ко мне, с безумной улыбкой. — Я сно-ова убил, — его смех вызывает во мне озноб, — сколько раз я видел тельце брата своего, а та глупая игрушка взяла цену в двойне, — скосив взгляд на девушку, он тяжело вздыхает, — а ведь у нас должны были быть дети, — падает на колени, беря её за голову, кладя на колени, — она была так прекрасна, но не доступна мне, пока я не избавился от брата, что имел всё и лишь из-за того, что был первенцем. Всего-то родился на секунду раньше, — нежно гладит по волосам, целует в лоб. — Та кукла, будто проклятие, забирает всё, что было мне дорого, но самое главное — душу, — опускает её голову на пол, смотрит на меня. — Ты ведь тоже пошёл на это?.. О да, пошёл. Но твоя причина отличалась от моей, — преподносит нож к горлу, чуть лезвием надавливая на кожу, — но скоро оно придёт за платой, ведь именно тебя она послала сюда, напомнив мне о содеянном. Интересно, а кто придёт к тебе? — заливистый смех вырывается из его рта и он перерезает себе глотку, падая ничком».

Знаешь, Люсьен, это было не описать. Помню после этого случая, я обратился в клинику, заперев себя на неделю там, не подпуская к себе никого, обдумывая его пронесенные слова и все эти картины, прокручивая в голове. И понял, что единственное, что мне остаётся — смерть, дабы спасти вас!.. Какое самопожертвование, но что ещё мне остаётся? Нет сил, способных разрушить это, всё, что будет дальше — судьба, которая будет окровавлена красными красками.

Приподнимаясь с кресла, он берёт свой мобильный и набирает номер, подходя ко мне, жестом показывает, чтобы я молчала.

Мой брат сошёл с ума, но самое страшное, что я начинаю проникаться к нему некоторой жалостью, хоть вещи, о которых он мне поведал, очень пугающие и субъективные.