От Каира до Стамбула: Путешествие по Ближнему Востоку

Совершив даже короткое путешествие по железной дороге, вы поймете, что в жизни египтян два главных фактора: солнце и Нил. Благодаря реке, на узенькой зеленой полоске, которая собственно и есть Египет, можно жить, а к солнцу, как к магниту, тянутся растения.

С начала всяческой цивилизации египетское земледелие зависело от ежегодных разливов Нила, от свежего ила, который река приносит с абиссинских нагорий и распространяет по всей долине. Этот ил повышает уровень суши на четыре дюйма в столетие, и потому долина Нила в наши дни на семь футов выше, чем была во времена Клеопатры, и примерно на двадцать-тридцать футов выше, чем когда возводились пирамиды.

Каждый год природа тщательно расстилает новый ковер ила, на котором египтяне выращивают урожай. В древности сеяли, в основном, пшеницу. Всего лишь век назад в Египте стали возделывать хлопок, и это повлекло за собой серьезные изменения в ирригационной системе. Вода из Нила, которая раньше поступала только во время паводка, теперь хранится в запрудах и подается тогда, когда требуется, так что кроме ежегодных разливов действует еще и искусственное орошение, что позволяет собирать два-три урожая в год вместо одного. Вот почему, когда путешествуешь по Египту, часто кажется, что все времена года соседствуют на участке в несколько акров. Тут поля коричневые — недавно распаханы, там — уже зеленеют, а вон с того поля уже пора собирать урожай.

Мирная сельская местность сменяется окраинами Каира, и вечное, яркое солнце выхватывает из серости и запустения скопище хижин и лачуг. Над низенькими плоскими крышами возвышаются пальмы и минареты, в воздухе парят ястребы, глядя вниз, на землю.

2

Тоскливый крик коршуна — один из обычных утренних звуков Каира. Эти крупные коричневые птицы, у которых размах крыльев достигает иногда пяти футов, веками очищают улицы Каира от мусора. Никто в Египте не осмелится убить коршуна. Это значило бы навлечь на себя беду. Есть поверье, что если коршун кружит над чьим-нибудь балконом или окном — здесь кто-то умрет. Коршунов в Древнем Египте почитали не меньше, чем ибисов и кошек.

Каждое утро я со своего балкона наблюдаю за этими птицами. Они не боятся человека. Мне часто случалось видеть, как они снижаются и, не сбавляя скорости, прямо из-под носа уборщика хватают когтями какую-нибудь падаль. Они любят усесться повыше, например на верхушки флагштоков, и тогда напоминают орлов, охраняющих улицы города.

Некоторые верят, что коршун никогда не нападет на живое существо, но мои каирские друзья уверяют, что они видели, как птицы взмывают в небо с крысой или змеей в когтях. Один знакомый рассказывал, что коршун унес котенка с его балкона; другой — как коршун испортил пикник, накинувшись на блюдо с рыбой.

Эти птицы, теперь столь редкие в Англии, когда-то были очень распространены во всех городах. Те, кто приезжал в Лондон четыре века назад, упоминают в своих записках издаваемый ими характерный свист и рассказывают, как птицы подбирают отбросы на улицах. Есть старая английская пословица: «Стервятнику никогда не стать соколом», которая по смыслу соответствует другой: «Из свиного уха не сошьешь шелкового кошелька». Правда, в наш демократичный век, когда стоит лишь открыть кошелек — увидишь ворсинки простой подкладки, она не в ходу.

Стоя однажды утром на балконе, я получил наглядную иллюстрацию одной шекспировской строчки. В гостиничном хозяйственном дворике натянуты веревки для сушки салфеток и скатертей. Несколько салфеток упали, и я сам видел, как коршун «нырнул» и не поддающимся описанию, неуловимым, сколько ни наблюдай, движением схватил одну из них когтями и взмыл вверх.

«А в пору, когда коршун начинает вить гнездо, не брезгуя и мелким бельем»[2], — говорит Автолик в «Зимней сказке». Это признание непонятно до тех пор, пока своими глазами не увидишь, как коршун уносит льняную салфетку, чтобы пристроить ее между прутиками своего гнезда.

Как приятно завтракать на нагретой солнцем террасе отеля! По улицам цокают копыта лошадей, запряженных в открытые коляски. Школьники вполне европейского вида, если не считать фетровых фесок, похожих на цветочные горшки, у них на головах, степенно шествуют в школу с книгами под мышкой.

Улицы современного Каира — широкие и просторные, романтичный Каир, столь милый нашим дедушкам, быстро исчезает. Он все еще чувствуется в муравейнике узких улочек, всегда запруженных транспортом, в переулках с маленькими магазинчиками, на базарах, манящих запахами мускуса и розового масла, ладана и кофе, где, если пожелаете, можно провести целый день за приятной беседой о возможной покупке, а потом уйти, так ничего и не купив.

Здесь стоят рядами великолепные здания, построенные из огромных глыб камня медового цвета, столетия назад взятых из разобранных пирамид. Минареты Каира высоко поднимаются над крышами окружающих зданий. Сильнейшее впечатление производит мечеть Мохаммеда Али на высокой скале Цитадели, с ее изящными турецкими минаретами, парящими над Каиром, как мечта о Босфоре.