От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ)

5.3.2. Как уже говорилось, вопрос о возможности роспуска парламента обсуждался в президентской команде давно.{350} Позже он признал, что еще 5 июня у него вдруг возникло непреодолимое желание разогнать парламент.[1052] Захотел и все тут. 19 августа 1993 года Президент РФ провел пресс-конференцию, на которой заявил, что намерен добиваться проведения выборов в парламент осенью этого года.[1053]

Об этом уже давно говорили разные силы. Например, 1 сентября 1993 года «Российская газета» написала о недавнем семинаре «Демроссии», посвященном идеологической и организационной подготовке к перевыборам высшей представительной власти. Газета констатировала: «…Что наводит на мысль: лидеры «ДемРоссии» посвящены в детали реализации «точно выверенного» президентского плана. Только этим можно объяснить абсурдность ситуации, когда вполне серьезные люди ведут подготовку к политической кампании, которая официально не объявлена и существует только в воображении Президента и его окружения».[1054]

Так что секрета особого в подготовке к смене (свержению) парламента не было. Секретом была только дата и конкретный способ действия. В окружении Ельцина прорабатывались различные версии и варианты. Но наступило время, когда пришла пора не говорить, а готовиться. «Начало сентября. Я принял решение. О нем не знает никто», — так напишет потом Ельцин

. А разве он мог написать по-другому? Признать, что кто-то подталкивать его к этому решению, равносильно признать отсутствие самостоятельности. А таким человеком себя Борис Николаевич не считал.

Но в кабинетах власти решения принимает начальник, а готовит его писарь. Оформление решения Ельцин возложил на Виктора Илюшина. В самом конце подключили к делу Юрия Батурина. Пока неделю шло время подготовки документа Борис Николаевич готовился по своему, встречался с нужными людьми.{351}

5.3.3.

Однако, в любом тайном сговоре наступает момент, когда нужно рассказать об этом другим необходимым людям. 12 сентября в воскресенье Президент пригласил в подмосковное Ново-Огарево министров обороны, безопасности, внутренних дел, иностранных дел. Премьер-министр находился в США. Ельцин объявил собравшимся о том, что решил распустить парламент страны.

Если верить его мемуарам, он думал о том, как отнесутся к его идее собравшиеся. Точной уверенности в их поддержке он якобы не имел. Вот, что думал Борис Николаевич о министре безопасности: «Николай Голушко. Я его мало знал. Он имел полное моральное право отказаться от того варианта выхода из кризиса, который я предлагал. Мы мало работали вместе, к тому же Голушко пока всего лишь исполняющий обязанности министра безопасности. Мы втягиваем его в эту сложную ситуацию, а вполне возможно, что такое решение противоречило его политическим и человеческим принципам. Я не знаю, как он отреагирует. В то же время, может, это и хорошо, что появляется возможность проверить человека в острый момент. Скоро мне будет ясно, есть у нас новый министр безопасности или мне придется искать другую кандидатуру».[1055] Голушко, не раздумывая, поддержал, как и все остальные. После этого Ельцин

изложил им свой схематичный план.{352}

5.3.4. Кстати, возможно что Ельцин не был уверен в положительной реакции всех собравшихся. Коржаков вспоминал: «Мы с Барсуковым на совещание не пошли, а сидели в соседней комнате, готовые в любой момент войти и поддержать Ельцина».[1056]

В тот же день отдельно Ельцин беседовал с Михаилом Барсуковым и Александром Коржаковым, которым предстоит стать ключевыми фигурами в предстоящем действии. На следующий день встреча с Виктором Черномырдиным. Он, прочитав, размашисто расписался. И так далее.

5.3.5. Но через несколько дней уже стало известно, что утечка информации произошла.{353} Указ и его даты стали известны оппонентам. В окружении все стали советовать Ельцину перенести дату начал на неделю, мотивируя возможностью срыва совещания глав государств СНГ, намеченного на 24 сентября 1993 года. Президент РФ согласился только на два дня.