От Ханаана до Карфагена

Наряду с собранием существовал и совет. Именно члены совета подразумеваются под «великими» (raba), которые стояли во главе города наряду с царем (ЕА, 140, 12–13). Как говорилось выше, именно совет был созван Чекер-Баалом для решения судьбы Ун-Амуна. Старцы Библа (

zigne Gebal) упоминаются в пророчестве Иезекиила (27, 9), хотя и не в очень ясном контексте. В договоре Баала с Асархаддоном встречаются старцы страны и совет (Pettinato, 1975, 151–154). Юстин (XVIII, 4, 15) пишет о тирских сенаторах. Возглавлял общинную организацию, по-видимому, суффет, который, как об этом шла речь в предыдущих главах, становился и главой государства в случае отсутствия царя. Видимо, этот пост занимал Илирабих, ставший главой Библа после ухода Рибадди. Суффеты оказались во главе Тира после временной ликвидации там царской власти Навуходоносором.

Посмотрим внимательнее на случаи упоминания общины и/или старцев. После бегства Рибадди из Библа во главе города встал некий Илирабих, который вместе с городом, т. е. общиной Библа, обращается с мольбой о помощи к фараону (ЕА, 139, 140). Но к этому времени практически вся территория Библского царства, кроме самого города Библа, оказалась уже в руках врагов.

Чекер-Баал мог сам, не спрашивая ни у кого разрешения, послать лесорубов в Ливанские горы, чтобы доставить лес Ун-Амуну. Он вел все дела с египетским посланцем, не спрашивая мнения совета, и только, когда корабли чекеров вошли в библский порт, царь обратился к своим советникам. До этого Ун-Амун долгое время находился в порту, и царь постоянно требовал, чтобы он уехал, но ни разу не применил силу для осуществления своего требования, а Ун-Амун спокойно игнорировал требования царя. Видимо, порт занимал особое положение в городе (Bunnens, 1978, 13): царь даже не мог выслать оттуда нежелательного иностранца, а для того, чтобы рассмотреть требование вошедших в порт чужеплеменных судов, царь собрал совет. Такое поведение Чекер-Баала становится понятным, если предположить, что фраза Иезекиила относительно старцев и мудрецов Библа, которые ремонтируют тирские суда, подразумевает право тирских кораблей входить в порт Библа и рассчитывать на помощь библитов (Гельцер, 1962, 199) — Это означает, что библские «старцы» руководили портом.

Через много лет в Сидоне Теннес, прежде чем сдаться Артаксерксу и выдать ему верхушку городской знати, должен был покинуть город и прибыть в место, находившееся вне городской юрисдикции. Еще позже тирская община в отсутствие царя начала переговоры с Александром, но к тому времени (как это было и много веков ранее с Библом) вся материковая часть Тирского государства уже была под властью македонского завоевателя. Об этом ясно говорит предложение тирских посланцев Александру принести жертвы Гераклу-Мелькарту в его храме, расположенном на материке в Палетире (т. е. в Ушу — практически материковой части самого Тира), что вызвало гнев полководца (Curt. Ruf. IV, 2, 3–5). Несколько раньше (IV, 2, 2) Курций Руф объясняет причины такого предложения: Тир предпочитает быть в союзе с македонским царем, но не подчиняться ему. Видимо, принесение жертвы в храме бога — покровителя города вело к признанию тирийцами власти Александра; Палетир уже и так находился в его руках. Следовательно, для тирской общины было неважно, что материковая часть государства находится в руках чужеземца, ей было важно, чтобы тот не вошел в сам город и его храм.

Из всего этого можно сделать вывод, что полномочия общины и ее органов распространялись на столицу государства, включая порт, и явно участки граждан у стен города. Над всем же государством она власти не имела. Внешнеполитическую инициативу община и ее органы могли проявлять только в исключительных случаях, когда царя по тем или иным причинам не было в городе, а самому городу грозила непосредственная опасность. Характерно, однако, что тирская община включила в состав посольства к Александру сына своего царя, видимо, чтобы придать своей миссии большую законность.

Члены общины, граждане города, могли служить в армии. Например, Иезекиил (27, 11) упоминает «сынов Тира», которые вместе с «сыновьями Арвада» охраняли городские стены. Это имеет очень большое значение, учитывая, что в древности военная служба и гражданский статус были тесно связаны.

Сообщение Иезекйила свидетельствует, что названием граждан города было «сыны (соответственно для женщин — дочери) города». В амарнской переписке используется термин «люди города». Учитывая, что эти письма написаны на аккадском языке, бывшем тогда языком международных общений, можно полагать, что обозначение граждан как «людей», а не как «сынов», просто воспроизводит обычную аккадскую терминологию. В Угарите граждане именовались «сынами» и «дочерями» этого города (Shedletsky and Levine, 1999, 335). Вероятнее всего, что и в финикийских городах собственными названиями граждан были сыновья и дочери, так что радикальных изменений на рубеже тысячелетий в этом плане не произошло.