От Ханаана до Карфагена

Таким образом, финикийские поселения оказывались в разной ситуации. На нынешнем уровне наших знаний можно, по-видимому, говорить, что сначала финикийцы создавали все же лишь фактории или сравнительно небольшие якорные стоянки. Видимо, так это было на Кипре и в Испании, т. е. на противоположных концах ареала финикийской колонизации. Но в одних случаях быстро, как в Китии, в других медленнее из этих факторий или стоянок развивались подлинные города, в том числе и весьма небольшие. Так, поселения на средиземноморском побережье Испании имели площадь в 12–15 га, а население — от одной до полутора тысяч человек (Niemeyer, 1989, 29), что не мешало им быть подлинными городами с разнообразной экономикой. В этих городах имелось и ремесло, как например, ремесленный квартал, возникший не позже VII в. до н. э., в Мотии (Les Pheniciens, 1997, 236–238). Значительными ремесленными центрами были сардинские Таррос, Сульх и Вития (Moscati, 1989, 75–85). Уже говорилось о керамическом и металлообрабатывающем ремесле в финикийских поселениях в Испании. В VIII в. до н. э. начало развиваться собственное ремесло в Карфагене (Cintas, 1970, 324–368). И если не все, то большинство финикийских поселений были торговыми центрами. Таким образом, перед нами поселения с разнообразной экономикой, и к этому надо прибавить сравнительно правильную урбанистику (Parrot, Chehab, Moscati, 1975, 195–198; Les Pheniciens, 1997, 321–348). Все это позволяет говорить о финикийских поселениях как о подлинных городах. Конечно, они были различны и по своему размеру, и по значению. Различен был удельный вес той или иной отрасли хозяйства в разных городах. Долгое время, возможно, продолжали существовать и якорные стоянки либо временные фактории. Но большинство поселений были подлинными колониями, так что определение рассматриваемого процесса как колонизации совершенно уместно и правильно.

Различно складывались и отношения финикийцев с местным населением. В Сицилии, как уже говорилось, существовал союз между финикийцами и элимами, на территории которых финикийские города существовали. Мотия долгое время не имела городской стены. В значительной степени это обстоятельство объясняется островным характером города. Но думается, что и дружеские отношения с элимами играли свою роль. Стена была построена только в первой половине или даже середине VI в. до н. э. (Ciasca, 1986, 222–223). Вероятнее, это связано не с элимской, а с греческой угрозой: незадолго до постройки стены в западную часть Сицилии пытались вторгнуться и обосноваться недалеко от Мотии книдяне и родосцы во главе с Пентатлом. И, хотя элимы из Эгесты в союзе с финикийцами разбили греческий отряд (Diod. V, 2; Paus. X, 11, 3–5), это событие показало финикийцам, что возможны повторения греческой экспансии, что и могло их подвигнуть на сооружение городской стены, опоясывающей весь остров.

В Сардинии финикийцы из Сульха на некотором расстоянии от города построили ряд укреплений, ставших границей их территории и обезопасивших от местного населения. Раскопки наиболее пока известного укрепления Монте Сираи показали, что оно воздвигнуто на месте местного поселения, которое то ли было разрушено финикийцами, то ли покинуто жителями (Aubet, 1994, 210). Вероятнее всего, мы имеем дело с военной экспансией финикийцев. Надо отметить, что и в греческой колонизации преобладание аграрного аспекта вело либо к занятию пустующих земель, либо к вытеснению, а то и порабощению местного населения.

В тылу финикийских колоний на средиземноморском побережье Испании располагались местные поселения, игравшие, вероятно, роль посредников между колонистами и туземным миром долины реки Бетис (Aubet, 1994, 278–281). В некоторых местах, где обосновались колонисты, тоже существовали туземные поселения (Aubet, 1884, 280; Martin Ruiz, 1995, 62–63, 84–85). Местная лепная керамика встречается и в некоторых других местах, в том числе в Тосканос (Martin Ruiz, 1995, 65, 73–74), но значит ли это, что там тоже были местные поселения или что она попала туда путем торговли, неизвестно. Хотя сельскохозяйственная территория у этих колоний имелась, она все же не была значительной. Сама густота поселений не давала возможности обладать значительной сельскохозяйственной округой. Может быть, это обстоятельство заставило некоторых финикийцев переселиться за горы и обосноваться в тартессийской среде (Wagner, Alvar, 1989, 92–99).