От Ханаана до Карфагена

Эта реформа Дария имела своей целью упорядочить не только управление огромным государством, но и налоговую систему. По словам Геродота (III, 89), до этого подчиненные народы приносили персидским царям добровольные дары (δωρα), а теперь был установлен ежегодный налог (προσοδον την επέτειον). Вся пятая сатрапия должна была платить 350 талантов подати, и если учесть, что с меньшей по территории Киликии собиралось 500 талантов серебра и 360 белых коней (Her. III, 90), то это было сравнительно немного. Если судить по цифрам, приведенным Геродотом (III, 90–95), дань, выплачиваемая Заречьем, была средней. Некоторые сатрапии выплачивали много больше (например, Египет — 700 талантов или Вавилония — 1000 талантов), но были и такие, которые платили меньше, как одиннадцатая сатрапия Каспиана, выплачивавшая царю только 200 талантов. Нехитрый подсчет показывает, что дань с Заречья составляла несколько более 4,5 % всех поступлений в царскую казну. При этом неизвестно, сколько из этой суммы падало именно на Финикию. Поскольку в состав пятой сатрапии входили и довольно бедные территории, то иногда предполагают, что финикийские города платили много больше, чем остальные районы (Elayi, 1990, 62). При этом надо иметь в виду, что, кроме подати, финикийцы, как и другие народы Персидской державы, должны были в случае необходимости нести трудовую повинность. Так, они участвовали в работах по сооружению канала через Афонский перешеек накануне похода Ксеркса на Грецию (Her. VII, 23). Работали финикийцы также в арсенале в Мемфисе, где строили и ремонтировали корабли (Дандамаев, Луконин, 1980, 171), и, видимо, в других местах державы. Может быть, как такую повинность можно рассматривать поставку тирийцами и сидонцами леса для восстановления иерусалимского храма Йахве, производимую по приказу персидского царя. Примечательно, что в отличие от местных камнетесов и плотников финикийцы получали не серебро, а только пищу, питье и масло (Ezra 3, 7). Но главное — финикийцы, как и жители других приморских городов (Her. VI, 95), со своими кораблями были обязаны участвовать в войнах персидских царей. Так, в том же походе Ксеркса участвовало 300 финикийских военных судов, что составляло почти четверть всего персидского флота, причем эти корабли считались лучшими (Her. VII, 89; ср.: VII, 99).

В захваченных греческих городах (до греко-персидских войн) персы изменили государственный строй, поставив во главе этих городов тиранов, полностью зависимых от царя, без благосклонности и власти которого они удержаться не могли, что прекрасно понимали (Her. IV, 137). Произошли ли эти изменения сразу после персидского завоевания или были проведены приблизительно одновременно с административной реформой Дария, мы не знаем. В Финикии же никаких изменений персы не производили ни во времена Кира, ни во времена Дария. Даже откровенный акт неповиновения Камбизу остался официально не наказанным. Финикийские города являлись единственными в Заречье, которые управлялись собственными царями (Eph'al, 1988, 143). Конечно же это объясняется ролью финикийских кораблей в персидском флоте и прекрасным пониманием этой роли персидскими царями. Недаром Ксеркс столь радовался победе сидонцев в морской «битве», устроенной им, видимо, в качестве репетиции будущих морских сражений (Her. VII, 44), а в сражении при Саламине против афинских кораблей, несомненно лучших в греческом флоте, были поставлены именно финикийские суда (Her. VIII, 85).

Итак, финикийские города-государства, признав верховную власть персидского царя, которого они называли «господином царей» — ’dn mlkm (KAI, 14), сохраняли свою автономию и при персах. В то же он время персидский период отмечает изменение роли отдельных финикийских городов. На второй план отступает Тир. Может быть, толчком к такому изменению послужил упомянутый уже отказ тирийцев выступить против Карфагена, и Камбиз, казалось, никак на это не отреагировал, в действительности же он решил сделать своей опорой в Финикии старого тирского соперника — Сидон (Katzenstein, 1979, 27–28).

Конечно, на положение Тира не мог не оказать влияние распад его колониальной державы. Уже только прекращение выплаты дани, которую, как говорилось выше, выплачивали колонии метрополии, наносило удар тирской казне. Еще до этого распада финикийские колонии становятся независимыми от метрополии в экономическом отношении: там развивается собственное производство, в частности, керамика в середине VII в. до н. э. (Bartolini, Moscati, 1995, 41–44). Еще раньше собственную керамику начал изготовлять Карфаген (Cintas, 1970, 452–453). Вообще связи Карфагена с метрополией были не очень значительными в доэллинистическое время, кроме как в религиозной области (Циркин, 1987, 71). В этих условиях подчинение финикийских городов Африки, Сицилии и Сардинии наносило серьезный удар контактам Тира со Средиземноморьем.