От Ханаана до Карфагена

Высшей исполнительной властью, как уже говорилось, были суффеты, которых, как отмечает Непот (Han. VII, 4), каждый год было двое. На эту должность могли избираться представители разных родов, но могли, как показывают надписи, и члены одной семьи. Ливий (XXX, 7, 5) совершенно справедливо сравнивает их с римскими консулами. Среди полномочий суффетов был и созыв совета для решения самых неотложных дел (Liv. XXX, 7, 5–7). Существовали в Карфагене и другие магистраты, в том числе те, кого латинские авторы называют «квесторами», т. е. казначеи. Низшими должностными лицами были писцы. Несмотря на сравнительную скромность этой должности, сами писцы ею гордились, они упоминали ее в посвятительных надписях, отмечая даже, если этот пост занимал отец. Наконец, существовала еще должность посыльного, который исполнял самые разные приказы магистрата, в том числе и по аресту и насильственному приводу того или иного человека (Liv. XXXIII, 46, 5). Речь, видимо, идет о наличии какого-то вида городской полиции. Из слов Аристотеля (Pol. II, 8, 1273а; III, 1, 1275b) можно сделать вывод, что в Карфагене не существовало четких разграничений судебных полномочий магистратов: судом занимались различные должностные лица, и это могло дать повод Ливию (XXXIII, 46) говорить о «сословии судей», господствующем в Карфагене.

В то же время карфагеняне стремились разделить политическую и военную власть: первая принадлежала суффетам, а вторая — полководцам. Правда, в случае необходимости суффеты могли возглавить и армию, но это случалось довольно редко, а после 300 г. до н. э. и вовсе не наблюдалось (Ehrenberg, 1931, 647). Вообще карфагенские правители чрезвычайно боялись тиранических поползновений полководцев, особенно помня, например, мятежи Малха или Ганнона, и порой их опасения оправдывались. Достаточно вспомнить попытку Бомилькара, опираясь на свою армию, действующую в непосредственной близости от столицы, захватить власть в 308 г. до н. э. Поэтому иногда правительство ставило во главе армии двух командующих, недоброжелательно относившихся друг к другу, как тех же Бомилькара и Ганнона во время войны с высадившимся в Африке Агафоклом. За малейшую провинность военные командиры сурово наказывались. Так, в самом начале I Пунической войны был распят Ганнон, командовавший отрядом в Мессане и вынужденный очистить город (Polyb. I, 11, 5). Пытались привлечь к суду и Гамилькара, только что победоносно закончившего Ливийскую войну, обвинив его в бедствиях отечества (Арр. Hisp. 4; Han. 2). При полководцах находились члены карфагенского правительства (Polyb. X, 8, 1; Liv. XXVI, 51, 2) явно с целью надзора за действиями командующего. Аппиан (Han. 2) пишет, что Гамилькар добился назначения полководцем в войне против нумидийцев, еще не сдав отчета о своих прежних действиях. Карфагенские полководцы по окончании своих полномочий явно должны были отчитываться за свои действия. На высшие посты в государстве, в том числе, в совет или советы, избирали с учетом имущественного ценза, что резко сокращало число лиц, реально допущенных к власти.

Такое государственное устройство существовало в Карфагене довольно долго. Даже острая политическая борьба, развернувшаяся между двумя Пуническими войнами в III в. до н. э., шла в рамках существующих политических институтов. Правда, Гасдрубал попытался захватить царскую власть (Polyb. III, 8, 2), но до открытого реального переворота дело не дошло, и Гасдрубал вернулся назад в Испанию. Реально в это время, с одной стороны, политический строй республики резко демократизировался, а с другой — усилилось значение военачальников. Однако юридических изменений в устройстве государства не произошло.