От Кибирова до Пушкина

           АВТОМОБИЛЬБредем в молчании суровом.Сырая ночь, пустая мгла,И вдруг — с каким певучим зовом —Автомобиль из-за угла.Он черным лаком отливает,Сияя гранями стекла,

Он в сумрак ночи простираетДва белых ангельских крыла.И стали здания похожиНа праздничные стены зал,И близко возле нас прохожийСквозь эти крылья пробежал.А свет мелькнул и замаячил,Колебля дождевую пыль…

Но слушай: мне являться началДругой, другой автомобиль…Он пробегает в ясном свете,Он пробегает белым днем,И два крыла на нем, как эти, —Но крылья черные на нем.И все, что только попадает

Под черный сноп его лучей,Невозвратимо исчезаетИз утлой памяти моей.Я забываю, я теряюПсихею милую мою,Слепые руки простираюИ ничего не узнаю:Здесь мир стоял, простой и целый,

Но с той поры, как ездит тот,В душе и в мире есть пробелы,Как бы от пролитых кислот.[1206]

Поистине монументальный образ автомобиля, этого символа новой эпохи, в частности у Блока, становится здесь равным по мощи и суггестивности пластическому образу кафедрального собора с его коннотациями вечности и торжественности.

Небольшой драматический отрывок Андрея Глобы «Потолок Сикстинской капеллы» иллюстрирует тему отношения власти к искусству, быстро становившуюся в высшей степени актуальной. Рассказ Вл. Лидина «Китаи» совсем не подходит под рубрику неоклассического искусства. В нем, в духе юмористической пародии, представлены реалии наступающего советского быта: домком, уплотнение, выселение, продовольственные и промтоварные карточки и т. д. и т. п.

Очень интересен раздел критики. Абрам Эфрос в статье «Вестник у порога» провозглашает грядущий триумф неоклассики: «Революция входит в линию традиции, но уже традиция обновлена революцией»[1207]. Поистине вдохновенна упоминавшаяся нами выше статья Сергея Соловьева «Бессознательная разумность и надуманная нелепость». Хочется привести лишь одну цитату из этого замечательного памятника мысли:

Часто поэзии навязывалась задача морального учительства. По большей части морализирующие поэтические произведения бездарны. Моральный пафос удавался немногим гениям сатиры и гнева вроде Ювенала и Данте. Во всяком случае, «давание смелых уроков» не принадлежит к задачам поэзии как таковой. Но, не проповедуя морального учения, а стремясь быть только поэзией, поэзия является могучим моральным фактором. Словесное искусство облагораживает душу. Мы уже не говорим о том, что самый процесс творчества имеет в себе элементы очищения, античного катарсиса. Одна ода Горация более облагораживает ум, возвышая человека над его эмоциональностью, чем том словесно бездарной морали. Вот почему забота о воскрешении Слова, о возвращении ему жизненности и силы есть моральный долг для современного писателя.[1208]

Добавим к этому две заметки: «Предуказанный круг» К. Липскерова и «Окно на Невский» Вл. Ходасевича, и мы получим великолепный памятник эпохи, не потерявший актуального значения вплоть до сегодняшнего дня.