От Клубка до Праздничного марша

– О чём ты думаешь, мой Мелок?

– О романе, – сказал он.

– До сих пор о романе? – удивилась Баночка-из-под-Крема. – Но… Нет-нет, я умолкаю и не буду тебе мешать. Ты великий писатель!

Зелёный Мелок вернулся к своим мыслям, только ненадолго, потому что Баночка-из-под-Крема спросила:

– Всё ещё думаешь о романе?

Зелёный Мелок ничего не ответил.

– Ты ведь скоро уже закончишь его, да? – Баночка-из-под-Крема нетерпеливо подпрыгнула.

– Нескоро, – мягко возразил Зелёный Мелок и теперь уже сам отодвинулся от Баночки-из-под-Крема, внезапно оказавшейся слишком близко от него. Пора было завязывать петельку от буквы «е» – правда, он так ещё и не решил окончательно, куда именно приделать развесёлый хвостик-вбок…

– Не хочу тебе мешать, – опять раздался голос Баночки-из-под-Крема, – однако… не слишком ли много ты работаешь? Я просто боюсь, что от тебя скоро совсем ничего не останется. А тебе ведь надо беречь себя – не то… не то чем же дети будут завтра рисовать классики?

Зелёный Мелок вздрогнул и остановился: о детях он, честно говоря, совсем забыл.

Баночка-из-под-Крема понимающе улыбнулась:

– О мой Мелок… ты рассеян, как все великие писатели! Беда с вами… Прямо не знаю, что бы ты делал без меня!

Слушая её, Зелёный Мелок совершенно перестал понимать, в каком месте ему лучше приделать к петельке хвостик-вбок. А Баночка-из-под-Крема озабоченно каталась кругом, приговаривая:

– Классики разместим здесь… нет, здесь! Хотя, пожалуй, и вот здесь тоже неплохо.

«Что-то такое я собирался сделать… – размышлял Зелёный Мелок, стараясь не слушать её. – Что-то такое важное, но что? Она права, я действительно становлюсь рассеянным, и это совсем никуда не годится».

А Баночка-из-под-Крема теперь уже тараторила без остановки: похоже, Зелёному Мелку действительно ничего не оставалось, как начертить классики… разумеется, на том самом месте, которое супруге его в конце концов понравилось больше других.

Классики удались хорошо – Зелёный Мелок даже удостоился похвалы! И нельзя сказать, чтобы это его не обрадовало.

– Вот видишь, – заметила Баночка-из-под-Крема, катаясь по безупречно вычерченным клеткам, – оказывается, ты умеешь не только романы писать…

Тут-то Зелёный Мелок и вспомнил о том, что он собирался сделать, но – увы: от него почти совсем ничего не осталось.

Его хватило только на развёселый хвостик-вбок, для которого нашлось наконец хорошее место рядом с петелькой…

А наутро, конечно же, никто не мог взять в толк, что должны были означать эти две буквы, с такой любовью выписанные на асфальте, – «В» и «е». Может быть, «Вечер» – или «Верёвка» – или «Верблюд»… да мало ли слов начинается на «Ве»!

Взрослые покачали головами и разошлись.

Детей же гораздо больше, чем буквы на асфальте, интересовали аккуратно вычерченные зелёные классики. По ним ужасно хотелось попрыгать, да попрыгать не пришлось, потому что исчезла куда-то баночка из-под крема.

Наверное, её унес ветер: она была совсем пустая…

Аквариум

– Оно огромно, и по нему вы можете плыть куда захотите! И если вы поплывёте на юг – пути вашему не будет конца. И если вы поплывёте на север – пути вашему не будет конца. И если вы поплывёте на восток или на запад – пути вашему не будет конца.

Мальки внимательно слушали Отца. Отец был большой и красивой рыбкой: голубого цвета и с ярко-красными плавниками, похожими на ленты. У него были прозрачные мудрые глаза: он печально смотрел ими на мальков и рассказывал про Море.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивала Рыбка-Мама. Она была не такой красивой, как Отец: обычного серого цвета и с совсем коротенькими плавниками. А глаза у неё были скучные и озабоченные: ими она все время считала мальков и постоянно сбивалась со счёта.

– Для чего малькам это знать? – кипятилась Рыбка-Мама (а вы ведь догадываетесь, как трудно рыбке – кипятиться!). – Мальки родились в аквариуме и никогда не увидят твоего Моря.

– Так пусть хотя бы знают о нём! – не сдавался Отец.

– Из твоих рассказов? – усмехалась Рыбка-Мама. – Но ведь ты и сам никогда не видел моря! Зачем же говорить о том, чего не знаешь?

– Зато я слышал о нём! – отвечал Отец. – Когда я был мальком, отец часто рассказывал мне про Море. Я помню эти рассказы наизусть и должен передать их малькам.

– Значит, отец во всём и виноват, – хмурилась Рыбка-Мама, машинально считая мальков. – Ты только и делаешь, что думаешь о своём море! Мыслями ты там, а не здесь.

Ярко-красные плавники Отца в ответ трепетали, как паруса.

– Да, я там, – твёрдо говорил он. – И там, поверь, я плыву куда захочу – не натыкаясь на стеклянную стену, не сталкиваясь нос к носу с соседями, которых только и интересует, долго ли ещё не поменяют воду и скоро ли насыплют корма в кормушку.

– Напрасно ты так… – вздыхала Рыбка-Мама. – Соседи наши – вполне и вполне милые существа: они воспитали и вывели в рыбки столько настоящих мальков – не забивая им головы тем, чего нет и не будет. Ах… как мне повезло, что в детстве никто не рассказывал мне про море! Я счастлива в нашем аквариуме…