От Лас-Вегаса до Нассау

Она доверяла всем и во всем. Однажды она нам сообщила, что ей принесли с Бессарабки прямо домой и продали за четверть цены две огромные банки меда. Мед оказался элементарной малосъедобной патокой. Следующими ее посетителями оказались двое молодых людей, которые предложили настроить телевизор так, чтобы он принимал Францию и Италию. Она пришла в восторг. После того как была снята крышка телевизора, они сообщили, что это нестандартная марка и требуются дополнительные запчасти. Следует отметить, что в это время вообще существовало только две марки телевизора. Попросив определенную сумму на покупку деталей, они ушли навсегда. Тем не менее Елизавета Петровна и после этих посещений не потеряла веру в человеческие добродетели.

Нас не интересовала ни Франция, ни Италия (в то время вообще не пускали в капстраны). Мы были значительно скромнее. Для свадебного путешествия была выбрана Эстония.

ЭСТОНИЯ

Леночка позвонила в Таллинн в лучшую тогда гостиницу «Kungla» («Repo oy» еще не была построена).

– Украинское Гостелерадио. Примите телефонограмму. К вам едут из Киева двое журналистов для работы на неделю. Забронируйте хороший номер, так как им предстоит много работать над интервью с вашим руководством.

Сработало. Я упаковал чемоданы, взял этюдник в руки, акварельную папку под мышку, и мы двинулись в путь. В Таллинн мы прилетели вечером, лил дождь, очередь на такси была огромная. Когда мы, наконец, достоялись и влезли в машину, я повернулся к водителю и сказал тщательно выученное название гостиницы: «Выресте-майя Кунгля». Он молчал и, очевидно, чего-то ждал. Я решил, что все-таки плохо произнес эти слова, и повторил их еще раз более старательно. Он повернул ко мне голову и сказал: «А вы по-русски сказать не можете? Я здесь работаю недавно и эстонский еще не выучил». «Конечно. Я сам выучил только эти два слова». Мы все почувствовали облегчение. Он нас повез через весь город, показывая нам достопримечательности, насколько их можно было различить в темноте.

Отпуск начался чудесно. По утрам завтраки в кафе с великолепной эстонской выпечкой и прогулки по старому городу. Ежедневно я проводил несколько часов на этюдах в живописных местах старого Таллинна. Выставки, Кадриорг с барочным плейером, аккуратными дорожками и партерами. На выставке скульптуры нас поразило изваяние, находившееся прямо у входа. Это была могучая обнаженная нижняя часть женского торса с трогательной подписью: Prima Vera – Первая весна. Затем мы посетили Певческое поле, поорали там во всю силу для определения акустики и решили отправляться дальше.

Для заказа гостиницы в Тарту был использован тот же прием. В Тарту мы посетили ресторан-варьете со стриптизом по-советски (медленное раздевание до белья). На следующий день гуляли по узеньким улочкам. На улице Рийа меня привлекла церковь, выполненная в модерне, с необычными интересными формами. По фасаду шла грубая надпись «Спортивный зал». С другой стороны двери были приоткрыты. Там шел ремонт.

Мы зашли, и я начал осматривать интерьеры, заставленные лесами.

К нам подошел пожилой лысый человек и спросил, чем вызван наш интерес к собору. Я ответил, что я архитектор, что меня привлекла архитектура, в которой чувствуется рука мастера.

– Вы угадали, молодой человек. Это Сааринен.

Его ранняя работа. Собор святого Павла. А я настоятель прихода этой лютеранской церкви – пастор Селлиов. У меня сохранились чертежи маэстро. Если вы хотите на них взглянуть, идемте в мое временное обиталище. Здесь, как видите, идет ремонт. Половину собора экспроприировали у нас спортивные молодцы, которые не только не знают, кто такой Сааринен, но вообще смутно представляют, для чего нужна церковь.

Он нас отвел в свою коморку, угощал морошкой и другими лесными ягодами и показал пожелтевшие и потертые на сгибах чертежи. Я был крайне удивлен. По современной западной архитектуре было мало материалов, и я тогда еще не знал, что у Ээро Сааринена был отец – тоже архитектор и тоже известный – Элиэл Сааринен.

Когда мы вернулись в зал, заставленный подмостями, я обратил внимание на два пылесоса «Чайка», стоявшие на полу. Пастор заметил мое удивление и начал объяснять:

– Время наших месс частенько совпадают с соревнованиями в зале за перегородкой. А удары баскетбольного мяча в стену, – это не то звуковое оформление, которое нужно во время службы. Мне нужен хороший орган. Однако его у меня нет. Я приспособил маленький органчик, даже не органчик, а, скорее, фисгармонию, а вместо мехов у меня работают пылесосы, которые мне приладил мой прихожанин.

Он снял покрывало со стоящего рядом предмета, который, действительно, оказался малым органчиком, подключил пылесосы, и мы с Леночкой попытались изобразить на нем в четыре руки что-то похожее на «Ave Maria», чем его весьма растрогали.