От любви до ненависти один шаг

Как можно дальше! – злобно ворчал он.

Наконец мы подъехали к нашему особняку, и у меня участился пульс. Перед глазами встала картина того самого последнего вечера, здесь, в нашем доме. Образ Влада заполнил мое сознание. Я прошла мимо охранников, которые даже и не пытались посмотреть в мою сторону. Меня одолевали безнравственные мысли: может, кто-нибудь из них поможет мне сбежать из этой чертовой тюрьмы, в которую заключает меня мой отец? Или, возможно, я действительно должна забыть Влада, отпустить его ради моей семьи, чтобы иметь шанс на светлое и счастливое будущее и не расстраивать всем этим моих родителей? Как говорят, лучше резко сорвать пластырь с раны, чем отрывать понемногу, ведь будет еще больнее.

Я поднялась на второй этаж и пошла по коридору в свою комнату. Отец, будто тень, следовал за мною по пятам.

– 

Прежде чем я уйду, – произнес он, – я хотел бы предупредить тебя, милая: не пытайся сбежать. Здесь повсюду охрана. Просто не позорь меня перед ними, Виктория!

– 

Как долго ты собираешься держать меня здесь? Я закончила университет не для того, чтобы стать домохозяйкой, папа! – мой тон стал грубее, и отец, заметив это, подошел ближе и обнял меня.

– 

Прости, что нагрубил тебе, моя девочка. Ты ведь сама не оставила мне другого выбора. Я и сам не позволю, Виктория, чтобы ты бездельничала. Отдохни недельку от всей этой суеты.

А потом мы улетим в Лос-Анджелес. В нашей корпорации имеется одна довольно милая вакансия для тебя – место моего личного экономиста!

– 

Ты шутишь? Вообще-то ты прекрасно знаешь о моих планах, папа, – я схватилась обеими руками за голову. – Я хотела бы жить и работать в Англии, Америка не для меня! – выплюнула я со злостью.

– 

В некотором роде наши планы изменились, малышка, – отец прижал меня к себе и поцеловал в щеку.

– 

Я не смогу работать в твоей компании, как бы ты этого не желал. Следить за тем, чтобы не упали нефтяные акции на бирже, – это не мое.

Не этого я хотела для себя, понимаешь?

Отец начал нервно мерить шаги вдоль и поперек комнаты, кидая на меня недовольные взгляды.

– 

Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? Тебя ждет место главного экономиста, Виктория! Ты моя единственная наследница. Все эти годы, пока ты училась, я держал это место для тебя. У тебя экономическое образование, и ты – моя единственная надежда. И давай впредь больше не касаться этой темы.

Отвернувшись к окну, я пыталась переварить наш разговор. Неужели у него изначально был именно такой план в отношении меня? Нет, однозначно, Америка – не та страна, где я хотела бы жить и работать.

– 

Увидимся завтра, Виктория, – произнес отец и подошел к двери. – Думаю, я не вернусь до утра.

Слишком много дел накопилось здесь, в Питере. Ты уверена, что тебе больше ничего не нужно?

Да, он волновался чрезмерно. Я кивала головой, мысленно крича: «Мне нужен Влад, папа! И больше ничего». Но не могла позволить себе произнести эти слова вслух.

– 

Откуда тебе стало известно, что вчера я была с ним? Тебе доложила Алиса? – по телу пробежала дрожь в тот момент, когда папа обернулся и обжег меня яростным взглядом.

– 

Алиса? Причем здесь твоя кузина? – спросил отец, двигаясь в мою сторону. – Она что, тоже в курсе ваших интриг?

Что все это значит, Виктория?

Вот теперь-то я точно облажалась по полной! И вдобавок подставила сестру. Я опасалась, что мой нервный взгляд явно выдавал меня. Как же я сразу не поняла! У отца связи повсюду, откуда поступает та или иная информация.

– 

Нет, я вовсе не это имела в виду. Конечно, она не была в курсе. Ведь они даже не знакомы, – пыталась я оправдаться. – Я просто подумала, что, возможно, Алиса могла слышать наш телефонный разговор, – снова врала я.

– 

Что?! – отец широко распахнул глаза. – Ты контактировала с ним и по телефону?

Вы общались? Черт, Виктория, ты действительно перестала себя уважать!

Он пару секунд смотрел на меня, покачивая при этом головой. Затем вышел из комнаты, с силой хлопнув дверью. Моргнув, я вновь повернулась к окну и наблюдала за тем, как отец садится в машину, как загораются фары и его «Мерседес» отъезжает от дома. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, я закрыла глаза, страшась надоедливой тишины той пустоты, которую оставил отец после себя…

…В каком-то странном состоянии полусна я ворочалась в постели, услышала сдавленный крик и, открыв глаза, проснулась, понимая, что кричала я. Мое сердце грохотало в груди, пульс частил так, будто я пробежала не один километр. Я села на кровати и опустила ноги на пол. Жар плавил мое тело, а тошнота подкатывала к горлу. Вот уже практически вторую неделю я жила здесь, в нашем доме, одна, папа приезжал только переночевать. С мамой и Алисой мы общались только по телефону.