От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

В оперативном штабе ОКВ других мнений, кроме мнения, которого придерживались в «высших сферах» (как говорил Йодль), не было. Фактически после Польской кампании и временного возвращения Гитлера в Берлин старшие генералы оперативного штаба стали еще более изолированы, чем до этого. Генералы Кейтель и Йодль переехали из помещений штаба в рейхсканцелярию, где жил и работал Гитлер. Это по его желанию они должны были принять участие в совещаниях тесного кружка, своего рода «малого военного совета», как это имело место в сентябре в штабном эшелоне фюрера. В рейхсканцелярии их единственным компаньоном был Гитлер и его адъютанты и помощники; генералы были обречены на выслушивание потока его нескончаемых речей, особенно во время ежедневных инструктивных заседаний; Йодль, кроме того, присутствовал на завтраках фюрера вместе с высшими сановниками «третьего рейха».

Тем временем старшие офицеры оперативного штаба оставались в тихой заводи штабного здания в Берлине. Единственной их работой было получение указаний из рейхсканцелярии и подготовка приказов, содержание которых чаще всего противоречило их собственным убеждениям; это занятие перемежалось сбором информации и данных, которые с неохотой предоставляло им высшее командование и штабы видов вооруженных сил. Однако этой информации неизменно не хватало, для того чтобы на ее основе повлиять на предвзятые идеи Гитлера. Армейские офицеры, входившие в состав оперативного штаба ОКВ, в особенности были лишены моральной или интеллектуальной поддержки своих непосредственных начальников, поэтому им приходилось обращаться за утешением в генеральный штаб сухопутных войск.

Два поразительных инцидента особенно ярко иллюстрируют расхождения между нацистской идеологией и мышлением военных. Вскоре после окончания Польской кампании Гитлер спохватился, что военное немецкое управление обращается с поляками разумным и цивилизованным образом; осознав это, он пришел в ярость и, совершенно не считаясь с военной целесообразностью, внезапно передал управление оккупированными территориями одному из партийных функционеров, который в качестве «генерал-губернатора» слишком буквально выполнял указание фюрера превратить оккупированную Польшу в «ад на земле». Даже Кейтель пришел в ужас от грубости и пренебрежения законностью, проявленных Гитлером в припадке ярости.

Второй инцидент произошел 5 ноября 1939 года, когда главнокомандующий сухопутными войсками прибыл в рейхсканцелярию, чтобы сделать последнюю попытку отговорить Гитлера от плана наступления на Западном фронте; Браухич при этом ссылался на недостаточно крепкую дисциплину в некоторых соединениях армии во время Польской кампании. Аргументы Браухича задели чувствительное место Гитлера: его гордость воспитанием немецкой молодежи в нацистском духе. Он оборвал Браухича и потребовал конкретных доказательств его утверждений.

Присутствовавший при этом Кейтель как пробка выскочил из кабинета фюрера и с обычной истерической суетливостью приказал мне достать «Список генеральского состава армии», по-видимому, для того, чтобы Гитлер мог немедленно подобрать замену Браухичу. Получив этот список, они так увлеклись поиском преемника, что пропустили незамеченным время, назначенное для отдачи приказа о переходе Западного фронта в наступление. Когда Кейтель снова появился в моем кабинете, я спросил его, отдал ли Гитлер приказ о наступлении, несмотря на возражения Браухича. Кейтель поспешил возвратиться в кабинет Гитлера и вскоре вышел оттуда с решением фюрера начать наступление 12 ноября, несмотря на все возражения и на то, что было слишком поздно начинать боевые действия в текущем году.

Насколько мне помнится, генерал Йодль не присутствовал при этом инциденте. Однако в последующие дни он весьма хладнокровно участвовал в знаменательном процессе неоднократных переносов даты начала наступления — не менее 13 раз, каждый раз от двух до семи суток — процедура, представлявшая собой издевательство над стратегическим планированием. Однако Йодль показал, чего он стоит, во время Норвежской кампании в апреле 1940 года. В этом случае при первых признаках кризиса Гитлер проявил жалкую растерянность и был готов приказать отступить из Нарвика, главного объекта всей кампании. Только твердость характера, проявленная Йодлем, удержала фюрера. В этой тяжелой обстановке Йодль впервые полностью опирался на свой штаб. В виде исключения даже Гитлер признал по окончании кампании, какую большую услугу оказал ему Йодль. В последующем это привело к тому, что он еще больше стал полагаться на советы Йодля.