От моря до моря

Это была настоящая маленькая трагедия. Глухим, бесстрастным голосом мать бранила дочь за нетерпение, а сама все же склонялась над каким-то шитьем. Я наблюдал за этой сценой при свете медлительного заката, а позже - трепетной ночью, пропахшей ноготками, когда бродил вместе с Калифорнией вокруг домика. Калифорния распустился словно цветок лотоса при лунном свете. Лежа на крохотной дощатой кровати в нашей "спальне", я обменивался всяческими историями с Портлендом и стариком. Большинство их побасенок начиналось примерно так: "Рыжий Ларри был ковбоем. Однажды он вернулся из графства Лоун, штат Монтана", либо "Некий перегонщик скота заметил большого зайца, который сидел на кактусе", либо "В те дни, когда начался земельный бум в Сан-Диего, одна женщина из Монтерея" и так далее. Можете себе представить, что это были за истории.

На следующий день Калифорния взял меня под свое крылышко и сказал, что собирается взглянуть на город, пораженный бумом, и половить форель. Мы сели на поезд, убили корову (она не пожелала убраться с дороги, и локомотив зацепил ее, прибив насмерть) и, перебравшись через реку, очутились на территории штата Вашингтон. Там мы попали в город Такома, который находится в вершине Пюджет-Саунда*, по дороге на Ванкувер и Аляску.

Калифорния оказался прав. Такома на самом деле была поражена самым что ни на есть бумистым бумом. Я не совсем отчетливо помню, на каких природных ресурсах он был основан, хотя каждый второй встречный выкрикивал мне в ухо довольно длинный перечень. В него входили уголь, железо, морковь, картофель, лес, и местные жиденькие газетенки хором убеждали жителей Портленда, что дни их города сочтены.

Мы напоролись на Такому в сумерках. Грубые дощатые тротуары на главной улице грохотали под каблуками сотен сердитых людей. Каждый был занят активными поисками спиртного и подходящих аукционов, но прежде всего спиртного. Сама улица представляла собой чередование пятиэтажных деловых кварталов (относящихся к более позднему, самому отвратительному архитектурному стилю) и дощатых хибар. Над головой пьяно звенели спутанные телеграфные, телефонные и электрические провода. Они висели на шатающихся столбах, снизу обструганных ножами бродяг. На главной магистрали (грунтовой, почерневшей от сажи) проходила линия конки - ее рельсы торчали на три дюйма выше уровня дороги. В конце улицы проглядывали холмы, да и сам город напоминал беспорядочную кучу фишек домино. Паровой трамвай (он сошел с рельсов, едва я единственный раз сел на него) грохотал вдоль холмов, однако главными достопримечательностями ландшафта были фундамент гигантского оперного театра (из кирпича и камня) и почерневшие пни.

Калифорния окинул город оценивающим взглядом. "Солидный бум, - произнес он, а потом добавил: - Думаю, самое время убраться восвояси". Он хотел сказать, что бум достиг своего апогея, и самым целесообразным было бы не совать нос в это дело.

Мы прошлись по неровным улицам - они внезапно обрывались пятнадцатифутовыми откосами и зарослями куманики. Тротуары из сосновых досок упирались в конце концов в настоящие деревья. Мы прогуливались мимо отелей с бесстыдными куполами, которые, словно турецкие мечети, были украшены всевозможными безделушками. Перед каждой дверью торчали пеньки. Нам попалась на глаза женская семинария - высокое мрачное красное строение, полюбоваться которым посоветовал один из уроженцев города. Там было много домов в стиле района Ноб-Хил в Сан-Франциско (на манер голландского), не ощущалось недостатка в зданиях, обезображенных резьбой, выполненной машинными ножовками, а также в других постройках, которые относились к готической школе. Последние выставляли напоказ всевозможную чепуху вроде деревянных замков и бастионов.

- Нетрудно определить, когда и почему парни соорудили все это, промолвил Калифорния. - Вон тот, поодаль, хотел быть итальянцем. Архитектор сотворил то, чего он хотел. Новые здания из красного кирпича, с низкими покатыми крышами - голландцы. Это крик моды. Здесь можно прочитать историю города.